Имя Кати Тейлор известно, пожалуй, всем, кто хоть немного интересуется украинской культурной жизнью. Основательница Агентства культурного менеджмента Port и креативного пространства Port Creative Hub, в Одессе она несколько лет курировала галерею Invogue#Art.

Поводом для нашей встречи с Катей стал Одесский международный кинофестиваль – а точнее, его арт-программа, которую команда Port Agency создала и курирует уже третий год. Мы встретились в галерее Invogue#Art накануне открытия выставки «Дневник ОМКФ», посвященной десятилетнему юбилею фестиваля. Пока в соседнем зале продолжается монтаж, Катя Тейлор рассказывает нам…

Как появилась идея расширить фестиваль арт-программой

Инициатором был ОМКФ. Таня Бурда* поговорила с Викой Тигипко**, началось обсуждение, в каком формате это может быть. Потом мы встретились с Викой и подумали, что мы вообще делаем в Одессе – галерея Invogue#Art к тому моменту существовала уже два года, я ее курировала. Был интерес как-то расширить фестивальную программу, выйти за рамки кинематографа. Никто не знал, как это сделать, и мы в том числе. 

Главная идея была – показать, какая вообще есть культурная жизнь в Одессе за рамками кинематографа. Спустя три года этот лейтмотив никуда не делся – просто мы очень по-разному реализуем его каждый год.

*со-основательница, генеральный директор Invogue Fashion Group

** президент ОМКФ

Как трансформировалась концепция

Изначально мы хотели привязать программу к фестивалю, но потом стало ясно, что это не обязательно – культурная жизнь Одессы разнообразна, и людям, которые сюда приезжают, интересно увидеть что-то еще. 

В первый год у нас была выставка, посвященная актрисе Вере Холодной. Мы пригласили одесских художников интерпретировать кадры из фильмов, в которых она снималась – черно-белое немое кино. Также привлекли другие институции, музей Блещунова и Чайную фабрику. Они тоже представили небольшие проекты, но это, прямо скажем, был экспериментальный вариант. 

В прошлом году мы сделали выставку, уже больше сопряженную с индустрией кино – с режиссерками, операторками, женщинами в кино, которые создают кинематограф, но остаются за кадром. Это была новая для нас тема, ведь мы работаем преимущественно в области визуального искусства, и редко затрагиваем кино. Для нас это была возможность узнать что-то новое, поработать с интересными людьми. 

Что определило программу в этом году

Мы хотели масштабировать программу, но не знали как. Это большие интеллектуальные, временные и финансовые ресурсы. 

Подали проект на грант Украинского культурного фонда – и внезапно выиграли его. Это дало возможность создать такую программу как мы хотели с самого начала. В этом году она заметно расширена: у нас есть три локации и семь событий в программе. 

Получилось действительно масштабно, и это напрямую связано с индустрией кино. В этом году фестивалю 10 лет, и нам хотелось поговорить о том, что такое фестиваль, кто и почему его создал, и главное – как из разговора «на кухне» сделать самый большой кинофестиваль в стране. Сегодня это мировые знаменитости и кино-профессионалы, тысяча фильмов за десять лет. Мы хотели показать «живое лицо» ОМКФ и вдохновить нашего зрителя. Показать, что все начинается с малого – просто нужно начать что-то делать, как когда-то начали Вика с Денисом Ивановым*.

* генеральный директор ОМКФ в 2010-2013 гг.

Что отличает одесскую арт-сцену

Мне нравится одесская школа. У нее есть индивидуальность и преемственность. На этой базе формируется молодое искусство. Есть история, которая, собственно, документирована сегодня в стенах Одесского художественного музея. Очень важно, что такие мощные художники как Егоров или Соколов по-прежнему влияют на формирование ценностей и стиля нового поколения, прямо или косвенно.

Возможно ли развитие искусства в периферийных регионах

Хотелось бы верить, что оно возможно. Талантливые люди есть везде, и единственная причина, почему мы о них не знаем – у них не было возможности заявить о себе. А не было ее потому, что нет институционализации, мест, где художники могут как-то себя проявить. Это проблема, она существует и в больших городах – там есть имена, которые мы уже знаем, и они эксплуатируются, а молодым художникам довольно трудно пробиться. 

С другой стороны, у многих есть проблема с амбициями – когда вы долго находитесь в закапсулированной среде, то перестаете мыслить масштабно и смотреть на остальной мир. Сегодня многие выпускники академий и школ живописи мыслят в парадигме девятнадцатого века. Я не знаю, как с этим бороться – интернета здесь, увы, недостаточно. Художники должны ездить на резиденции, участвовать в проектах культурного обмена. Мы не можем возложить эту ответственность на государство или какой-то институт, которого сегодня нет, и говорить, что «все плохо, потому что этого института нет». Это неконструктивно. 

Каждый сам несет ответственность за свою жизнь и карьеру. Что могут делать эти художники – смотреть широко открытыми глазами на все, что происходит в мире и все, что было сделано раньше. Не повторять то, что было, а создавать что-то новое, свое. Не бояться больших масштабов, подаваться на международные программы, расширять кругозор и показывать что-то совершенно иное. 

Всегда ли попытки государства участвовать в культурной жизни плохи

Государство пытается что-то менять – и иногда у него получается, я бы не сказала, что все на 100% плохо. Есть проблемы, но есть и достижения – например, «Мистецький Арсенал» в Киеве, это большая госинституция, и там прогрессивная система управления. Даже в условиях медленной, тягучей бюрократии все равно можно что-то сделать. 

Есть Украинский культурный фонд, к которому много вопросов. Несмотря на то, что мы получили их грант – скорее, именно потому, что мы его получили. Это сложная грантовая программа, для которой требуется невероятно сложная отчетность, с аудитами и такой головной болью, что даже наш проект не стоит того, чтобы потратить всю свою жизнь на аудиторскую отчетность, правда. Но до этого в Украине почти никто не давал грантов на классные проекты – а теперь дает УКФ. Это важная программа, несмотря на все ее нюансы.

Поэтому я была бы очень осторожна, говоря что «то, что делает государство, не круто». При всем своем скепсисе я понимаю, что сегодня что-то сдвигается с места. Это огромная глыба, которая будет двигаться очень медленно. Но для этого нужен хороший менеджмент и пассионарные личности, которые придут, как Олеся Островская-Люта*, как Юлия Федив**, и просто начнут грызть эту скалу.

*директор «Мистецького Арсеналу»

**исполнительный директор УКФ

Есть ли у украинских художников образ и нарратив, с которым они выступают в мире

Его нет – и я надеюсь, не будет. Это ограничивает то, как вообще художник сегодня может звучать. Безусловно, многие авторы работают с привязкой к идентичности: кто-то из них определяет себя именно как украинский художник, но большинство – нет, и в этом тоже нет ничего страшного. 

У украинцев действительно есть трудности с идентичностью и представлением о том, как нам говорить о себе – но это не значит, что эти проблемы должен решать художник. Мы привыкли возлагать на него какие-то задачи, но на самом деле художник никому ничего не должен. Он не обязан определять себя как человек из Украины – возможно, он чувствует себя восточноевропейским или одесским. Или, как пишет о себе Apl 315 – «born on the Earth», человек Земли. 

Гораздо важнее, что художник с собой несет. Страна, в которой он родился, город, в котором он вырос – это уже его сформировало; у него уже в CV записано, что он отсюда, мы его не теряем. Но должен ли художник непременно нести в мир свою национальную идентичность – большой вопрос. 

Должно ли искусство находиться в публичном пространстве

Многое зависит от художника. Например, есть британец нигерийского происхождения, Йинка Шонибаре. Он работает с темой идентичности как основой своей художественной практики. И его пятиметровый флаг из металла создан для города. Он с нигерийским орнаментом, яркий и разноцветный. Это такая работа-манифест про колонизацию, влияние Запада на родную культуру художника, и так далее. Она находится и должна находиться в публичном пространстве.

Довольно часто художники создают что-то, потому что не могут не создавать, и ни по какой другой причине. Им будет приятно, если работы потом окажутся в публичном пространстве, музее или еще где-нибудь. Но они необязательно создаются для того, чтобы висеть в музеях. Честно говоря, вряд ли вообще художник думает: «таааак, сейчас вот это произведение я создам для музея, а вот это – просто чтобы повисеть в галерее на выставке» – это так не работает. Вы находитесь в порыве творчества, если хотите, или процессе исследования, и в какой-то момент, среди прочего, появляется исключительное произведение, которое может потом где-то оказаться, в значимой публичной институции. 

И есть другой тип искусства, если можно так сказать, который существует для улицы: скульптура, памятник, объекты, которые созданы для специального места и работают с его историей и идентичностью. Скульптура, например, это не просто вырванный из контекста кусок металла или бетона, который хорошо смотрится. Это работа с пространством, часто на грани с архитектурой места, его ландшафтом, энергетикой и так далее.

Каковы критерии качественного произведения, и есть ли они

Это вопрос, на который у меня долго не было ответа. Недавно я общалась на эту тему с Яшей Янг, кураторкой музея Urban Nation в Берлине. Она сказала: «Кто я такая, чтобы определять, что – хорошее произведение, а что нет?». Раньше мне казалось, что у меня есть какие-то компетенции в этом плане. Но если человек, который работает с художниками со всего мира, говорит «кто я такая?», то начинаешь задумываться – а кто ты такая, чтобы это решать?

Я могу определить произведение как то, которое мне нравится, или то, которое может подойти для конкретной выставки; что в данном контексте это будет хорошее высказывание, или оно будет недостаточно емкое – но определять качество произведения? Я думаю, это не в моей власти. 

Какие три вещи в украинской культуре хотелось бы изменить прямо сейчас

Упрощение бюджетирования государственных проектов и программ; закон о меценатстве, который мотивирует людей инвестировать в искусство; создание культурного центра – маленького, любого – в каждом населенном пункте Украины. 

О проблеме выгорания культурного менеджера, и как с ней справиться

Пока мне не слишком удается с этим справиться. Я загораюсь и не могу вовремя остановиться. Много отдаю и стараюсь найти какой-то компромисс и образ жизни, который мог бы меня сохранить, и при этом позволил строить карьеру. Я знаю все, что нужно делать: заниматься йогой, медитировать, плавать, пить меньше стимуляторов, меньше нервничать, больше спать… Мы все знаем эти ответы. Попробуйте применять их в жизни постоянно, каждый день, без выходных, и если у вас получится не сорваться – позвоните мне. 

Беседовала Евгения Селезнева

Фото: Елена Зублевич

Выставка «Дневник ОМКФ» проходит до 13 августа в галерее Invogue#Art по адресу Екатерининская, 25, каждый день с 11.00 до 20.00, вход свободный. Детальнее о других событиях арт-программы – в нашем гиде.