Выйти за пределы человеческого материального бытия, преобразить его творчеством—Йозеф Бойс сумел совершить это, став живой легендой своего времени. Немецкий художник, скульптор, теоретик и практик нового искусства, неподвластный условностям эпохи, он создал миф из собственной жизни. Родившись в период расцвета фашизма, он смог трансформировать свою национал-социалистическую юность в гуманистический манифест зрелости. Он донес до зрителя и слушателя возможность связи с внутренним, магическим, чудотворным. С духом.
С юных лет Бойса интересовало все, связанное с человеком: медицина, антропософия, антропология, искусство, этнография, история, политология, культура. От желания стать врачом он пришел к образу шамана, который сам — вполне сознательно — создавал. И не просто создавал (художник как шаман — явление совсем не новое, того же Пикассо определяли именно так), а интегрировал в свою жизнь напрямую.
Проводник в мир природного, Бойс указывал на болезни цивилизации. Он утверждал: не будь бюрократизма немецкого общества, Рейх с его чудовищной войной не смогли бы случиться. Когда человек перестанет догматично структурировать реальность, а начнет иметь дело с природой напрямую, мир людей будет гармоничнее и живее.
Легенда Йозефа Бойса, личный миф и жесты шамана
Когда рассказывают историю Йозефа Бойса, начинают с избранного им самим мифа. Того самого, где, будучи стрелком и радистом, он едва не погиб в самолете, подбитом над Крымом в 1944 году. Если верить его словам, Бойса выходили татары, отпаивая молоком и медом, обмазывая тело теплым растопленным жиром и кутая в войлок. Именно эти природные материалы наравне с деревом, металлом и бытовыми предметами стали центром его будущих композиций. Совершенно неважно, что это — только легенда, она во многом живее любых исторических данных.
Йозеф Бойс «Нимфа цветов», «3 актрисы»
Бойс воспринимал искусство как духовное лекарство, способное исцелить землю. Он противопоставлял культуру геноциду, творчество — жестокости. Искусство способно разрушить крайние формы рационализма, принести желанную иррациональность в общество. Бойс пытался показать место человека в обществе, а общества — в живом мире.
Черпая вдохновение в своей же легенде, художник раскрывает суть шаманизма — возможность иметь дело со смертью и живым духом, провозглашая идею жизни и природы.
Крест и жир, войлок и мед, жест и слово
Сюрреалистические инсталляции Бойса — это разрозненные детали, смысл которых отделен друг от друга, но вместе они несут очевидную идею. Автор говорит: вот больной безумный двадцатый век, распадающийся на части. Между картинами, инсталляциями, перформансами и даже политическими жестами Бойса граница точно так же стирается.
Картины
После войны и окончания академии Бойс зарабатывал созданием надгробных плит и рисованием картин на продажу. В его ранних рисунках много глухого коричневого цвета: это бытовая масляная краска для полов. Конечно, особого выбора материалов в послевоенной Германии и не было. Простые двумерные фигуры, похожие на искусство первобытного человека, сохранились в его стиле до самого конца, но скромный тоскливый оттенок свидетельствует о депрессии того периода. Бывший солдат Третьего рейха, он пытался переосмыслить свое военное прошлое. Бойс называл эту краску breunkreuz, «коричневый крест», а сам крест — не только сакральный символ или один из знаков нацизма, но и традиционное обозначение медицинской помощи — был его излюбленной художественной фигурой.
Йозеф Бойс «Untitled», «Physico-Chem-Zeit-Konstellation 11:00 23:00»
Всего Йозеф Бойс написал более десяти тысяч картин. Разобранные по выставкам, музеям и частным коллекциям, масляные, акварельные работы, коллажи, эскизы, спорные произведения — наследие авангардистского шамана громадно.
Инсталляции и перформансы
Однако известность художнику принесли не столько рисунки, сколько инсталляции, часто переходившие в перформансы. Разнообразные в своих формах — от небольших до монументальных — арт-объекты, предметные композиции Бойса актуализируют проблемы общества.
Так, «Стол с аккумулятором» — это реальный старинный аккумулятор, лежащий на простом деревянном столе. Четкие линии, кубы и квадраты, и два комка глины, к которым тянутся провода. Глиняные шары — суть композиции. Это земля, из которой человек забирает энергию. А может быть, вовсе не земля, а материальные существа, питающие собой технологию. Сам Йозеф Бойс вложил в композицию метафору простоты природы на фоне преступного усложнения цивилизации.
Еще одна концептуальная инсталляция — «Стул с жиром». Зритель видит деревянный стул с громадным куском желтого сала сверху. Эту композицию автор в итоге заключил в контейнер с поддерживаемой температурой, когда (десятки лет спустя!) слой жира изрядно истаял и засох. Сам он называл подобное творчество пластическим искусством, полагая, что скульптура чересчур академична. А его произведения постоянно меняются, ферментируются, пахнут, пересыхают — как все естественное.
Инсталляция «Сани» — это жир, войлок и фонарь, лежащие на деревянных санях. Художник указывал на простоту спасения человека. Достаточно саней, чтоб спастись от холода, достаточно войлока, жира и источника света, чтоб не погибнуть в мороз.
Инсталляция «Упряжка» — это ассамбляж, «стая» из 24 саней, то ли запряженная в распахнутый фургон Volkswagen, то ли стремящаяся покинуть его. Первые сани только-только «выползли» из машины. Фонари, свернутые одеяла, свисающие с потолка войлочное одеяло и костюм из войлока дополняют композицию. Это рефрен к «Саням» того же 1969 года. Заглохшая машина, символ возрождающейся Германии, бесполезна там, где спасут простые предметы.
Среди более поздних композиций — «Батарейка Капри» (Capri-Batterie) — инсталляция 1985 года — лимон, лампочка и розетка. Арт-объект «обже труве» (франц. objet trouvé — «найденный предмет») напоминает «Стол с аккумулятором»: тут есть электрический «девайс» и природный объект. Она снова отсылает к контрастам природного и сотворенного человеком. Подобных композиций, смешивающих различные концепции, у Йозефа Бойса несколько сотен.
Гений fluxus и его мистические перформансы
В 60-х годах свободная международная компания художников движения Fluxus (поток) стремилась размыть рамки искусства, привнося творчество в повседневность. Это отвечало идеалам Бойса: художник подружился с Нам Джун Пэком, одним из членов Флюксуса. Однако к вдохновителю движения Марселю Дюшану Йозеф Бойс отнесся скептически и на фоне разногласий быстро ушел в собственный поток. Идеи Fluxus подарили художнику возможность говорить со зрителем не только визуальным образом, но и жестом, мимикой.
Fluxus festival (Wiesbaden 1962)
Одна из самых злободневных инсталляций (и перформансов!) — «Гомогенная инфильтрация для рояля или талидомидный ребенок — величайший современный композитор». Это рояль, затянутый в войлок. Мы видим и красный крест. Что это? Музыка оглушенная? Невозможность играть? Да. В то время по миру прокатилась волна трагедий, связанных с успокоительным препаратом, включающим вещество талидомид. У принимающих его матерей рождались дети с инвалидностью — чаще всего без рук. Исполнять музыку на этом рояле некому — говорит художник, его любимый войлок становится не только защитой, но и глухим покрывалом между миром и творчеством.
Инсталляция «Гомогенная инфильтрация для рояля или талидомидный ребенок — величайший современный композитор»
Этот символ отчужденности стал «героем» перформанса, прошедшего в 1965 году в университете Дюссельдорфа. Йозеф Бойс втащил рояль в зал, где звучала классическая музыка, сел рядом на пол, чтобы играть детскими игрушками. Затем он утащил инструмент обратно, позволив концерту продолжаться.
В этом был весь Бойс — совместить невероятный предметный конгломерат с еще более нелогичным действием — и вместе получится магический жест, наполненный символикой.
В свое время импрессионист Поль Гоген отправился из Парижа на Таити, чтоб общаться с «примитивными культурами» и найти в них что-то более чистое, чем «культурный европейский человек». В этом было разочарование и претензия к миру. Цели немецкого гения кажутся менее корыстными и более человечными. Среди знаменитых «шаманских» актов художника — перформансы «Койот: я люблю Америку, и Америка любит меня» и «Как объяснять картины мертвому зайцу». В обоих автор обращается к животному миру, живому или мертвому.
Перформанс «Койот: я люблю Америку, и Америка любит меня»
Заяц — проводник между мирами духов и людей — тотем шамана Бойса. Но впервые он появился вовсе не в «объяснении картин», а в перформансе «The Chief». Художник исполнял его два раза: в 1963 году в Копенгагене и в 1964 году — в Берлине. Девять часов подряд автор находился в свертке из войлочного одеяла. Внутри был медный стержень, жир, войлок и даже волосы и ногти. Все это время он издавал звуки в микрофон, усилитель транслировал их зрителям. После с обеих сторон свитка высунулись два мертвых зайца…
Это первый спектакль, в котором есть присущие художнику инстинктивные и атавистические уровни коммуникации. Человеческая семантика отступает перед натуралистической. Бойс полагал этот акт испытанием, шаманическим погружением в контролируемую смерть. Ему было тесно, душно, больно, но из этого опустошенного состояния он вышел победителем.
Зайцы —главные герои этого действа: звуки, которые издает завернутый в войлок художник — это голоса зайцев (то есть природы, сокрытого), которые никто не понимает и даже не услышит без усилителей. Удивительно, но у этой идеи есть и политический контекст, ведь название перформанса — «Шеф», или «Вождь», указывает на абсурдность положения авторитета, который открыт публике и одновременно скрыт от нее за провозглашаемыми идеями.
Профессор и политик, эколог и философ
Осознавая влияние политики на жизнь общества, Йозеф Бойс не мог оставаться в стороне. Пережив непростую эволюцию взглядов от военных идеалов гитлерюгенда в юности до преподавания монументальной скульптуры в Дюссельдорфском университете, где он был назначен профессором, Бойс не раз заявлял о своей социальной позиции. Он отменил любые экзамены в свой класс, за что был уволен, однако продолжил читать лекции и вести дискуссии, горячо поддерживаемый любящими его студентами и обществом. Его часто приглашали в университеты. Он свободно делился знанием.
А венцом политических (экологических, социальных, творческих) актов Бойса стал итоговый перформанс «7000 дубов». Идея была грандиозной: он мечтал посадить деревья от Германии до России, объединяя народы друидическим жестом: дубы — деревья друидов, медленно растущие, прочные и стойкие.
Так природа становится мостом между идеологиями. У Бойса не вышло довести дело до конца — помешала смерть. При его жизни дубы были посажены только в Германии, и даже это вызывало критику и протесты. Тем не менее, перформанс пережил своего автора — ведь, как утверждал он сам, «каждый может быть художником». После смерти Бойса дело продолжил его сын, а потом — множество других людей. Дубы в честь Йозефа Бойса сажают до сих пор. Сложно найти лучший памятник для этого человека.
Неодадаизм, авангардизм, фигуративная живопись, концептуализм… Инсталляция, перформанс, скульптура, живопись, ленд-арт… Политика, искусство, философия, просветительство… Наследие Йозефа Бойса поражает разнообразием, объемом и злободневностью. В 70–80-е годы он считался сверхсовременной культовой персоной во всем мире, включая СССР. Наделенный невероятной энергией и даром слова, он постоянно находился в центре внимания, раздражал и восхищал, был предметом споров. Американский художник Энди Уорхол, создатель «коммерческого поп-арта» и друг Бойса, полагал его важной фигурой ХХ века наравне с Мао Дзе Дуном и Мерилин Монро.
И сегодня Йозеф Бойс смотрит зрителю прямо в глаза и показывает отчаяние материализма на фоне безграничности мироздания. Зритель приходит, чтобы увидеть мягкое или, наоборот, провоцирующее искусство, что-то осмысленное и приятное для себя. Работы же Йозефа Бойса раскрывают ярость косности, плотности бюрократического мира на фоне безграничности природы. Бойс не просто провоцирует, он побуждает к действию, ведь каждый человек — художник, способный искусством останавливать войну.
Автор: Александра Хортица
