Став популярным в ходе американизации и глобализации, Хэллоуин (Halloween, All Hallows’ Eve), перестал быть специфическим праздником с древними корнями. Он превратился в многомерный урбанистический феномен, продукт переплетения традиций и новаций, отдалённый от первоначального содержания. Ранее аграрный, этот праздник стал достоянием «global village».

Перед тем как рассмотреть этот праздник с разных ракурсов, пару слов о его исторических истоках. Хэллоуин берёт начало от кельтской (непосредственно гэльской, т. е. ирландско-шотландской) традиции отмечать Самайн как переходное время «конца лета», вехи в космологическом календарном цикле кельтов.

Этот необходимый разрыв в круговороте сезонов, составляющем сельскохозяйственный цикл аграрных племён, занимал 7 суток: три дня до и после граничной даты между месяцами, носящей название Самайн. Согласно Уладскому циклу, в эти дни происходило собрание на равнине Муртемне с шумными празднествами. Конечно же, подобная космологическая веха не могла обойтись без переживания нуминозного характера (вызывающего трепет от сверхъестественного присутствия). В эти дни окончания пастбищного сезона и сбора урожая проводилась жестокая селекция части скота, предназначенного на убой перед наступлением зимы. Всё это сопровождалось шумными празднованиями.

В ночь «медждумирья» и «межвременья» разверзался «космический зев». Ключевое внимание уделялось обеспечению защиты от потустороннего влияния и зла. Среди кельтских племен и их потомков, древних ирландцев, был распространен культ головы. В нём были совмещены многие функции: охранительные, трофейные и прорицательные, а также каннибалистическое поглощение жизненной силы жертвы-противника и принуждение служить «глазами» в мире духов. Самые жуткие предположения и фантазии питаются сведениями о загадочных культовых практиках исчезнувших друидов и ритуальных жертвоприношений ими людей и скота. Например, на основе информации о «плетёном человеке», которую рассматривает в том числе Джеймс Джордж Фрэзер в «Золотой ветви», снято два фильма с таким же названием. Это лишь подпитывало основанную на реальности «чёрную легенду».

Эта общая свирепость древних культур наводит на пугающие идеи о смысле охранительных гэльских турнепсов с вырезанной на них личиной, «pumpkinheads» — светильников в форме голов-тыкв и их персонификации, Фонаре Джеке. Вариант Хэллоуина с тыквами — североамериканский, впервые появляется между 1830–1900 годами. До этого гэльские крестьяне использовали кормовую репу (турнепс). Приблизительно тогда же на родине праздника закрепилась традиция guising — выпрашивания сладостей замаскированными под духов детьми в форме ультиматума «сладость или проделка» (trick-or-treat).

Восприятие кельтских народов особенно чутко к легендарным проявлениям сверхъестественного. Их культура до новейшего времени интегрировала много его аспектов в своё коллективное мировоззрение. Об этом свидетельствуют мифы, эпическое творчество и фольклор, имеющие своеобразное очарование. Напомним, что даже термины «гламур» и «шарм» первоначально соотносимы с магическим восприятием мира. Первый термин заимствован всеобщей «global village» из шотландской, а второй из французской культур. Оба были профанированы, утратив первоначальный магический и сакральный смысл.

Хотя все народы в той или иной мере сохраняют мифологические элементы в своей картине мира, кельтские народы особо стойки в своей обращённости к запредельному. Поэт Уильям Батлер Йейтс писал о менталитете позднейших ирландских крестьян, а что же было ранее? Об этом может поведать рассказ «Белый народ» или «Белые люди» валлийца Артура Макена (Мейчена). Он содержит обрамленный «рационализацией» дневник или «Зелёную книжечку» — записи девочки, погружающейся под влиянием няни в кельтскую архаику.

Вкратце история переплетения кельтского «конца лета» с христианскими праздниками такова. Католический День Всех Святых отмечают 1 ноября: дату определили и закрепили за праздником несколько римских пап между 700-800-ми годами. Праздник берёт начало от образности Апокалипсиса и описания Собора Всех Святых (Отк. 5:11-13). Именно этот день заменил собой Самайн, остатки которого в дальнейшем стали рудиментом языческого прошлого Вечера Всех Святых или же All Hallows’ Eve. За ним следует День всех усопших верных, отмечаемый 2 ноября.

Интересно также отметить, что в Корее день поминовения усопших и праздник урожая Чхусок, или «вечер осени», приходится на 1 октября, а 31 декабря протестантские деноминации отмечают День Реформации. 1–2 ноября в Мексике и других странах Центральной Америки отмечают El Día de Muertos с его «калаверас», сладостями в форме черепов. 5 ноября в Британии отмечается зловещее народное празднество с сожжением чучел Гая Фокса, казнённого в 1606 году заговорщика, послужившего прообразом известной маски (Guy Fawkes’ Night, Fireworks Night, Bonfire Night).

В современном урбанистическом пространстве этот, казалось бы, шуточный праздник предстаёт перед нами феноменом с несколькими аспектами.

Во-первых, потребность человека в экстатическом переживании карнавала как мифического времени и пространства. В данном случае акцент на том аспекте карнавальной мистерии-маскарада, в котором привычное окружение теряет чёткие границы, становится пугающим, таинственным. Происходит «приручение страха», разряжается социальное напряжение, связанное с неявной или скрытой боязнью незнакомых людей. Отсюда и острые ощущения, и предположения, что посмертное воздаяние и иные миры возможны, и осознание вероятности встречи с настоящим серийным убийцей.

Наконец, осознание зыбкости границ между «нормальным» и мнимо «безопасным» городским пространством, столкновение с экстремальной средой, полной неконтролируемых импульсов и аффективных вспышек. Неожиданные преображения знакомых и незнакомых людей также активно питают фантазию участников подобного действа. Универсальные практически для всех времён и культур мотивы обновления и цикличности, короткой инверсии установленного порядка раз в году для многих очень притягательно перед возвращением к рутинному циклу.

Хэллоуин по самой своей природе сопряжён с городскими легендами, которые наполняет и которыми питается сам. В большинстве случаев в современных городских условиях сакральный аспект праздника окончательно профанируется. Обрядово-культовый характер действа сводится на нет, сохраняя лишь искажённую внешнюю атрибутику. Этому могут противостоять реконструкторы-неоязычники, влекомые в том числе кельтским культурным наследием, иногда даже смещающие даты перехода. Действует и диктат популярной культуры: спектр костюмов уже давно покинул «гетто ужасного» и пестрит самыми неожиданными, подчас смешными вариантами.

Участники маскарада взаимодействуют с интересными глубинными аспектами психики. Ношение маски иногда интерпретируется в области психологии как временная деиндивидуализация. То есть, проекция на внешнюю персону, защищающую уязвимую внутреннюю сущность и бессознательные побуждения. Само понятие «персона» происходит от эмоциональных масок-личин эллинского театра. То, с чем индивид в обычной жизни никогда себя не отождествит, временно заменяет собой персону в карнавальной «отдушине», когда не обязательно сохранять социальную роль, и как говорят в Японии, «лицо». Хотя не исключено вполне сознательное выражение с помощью облика или маски своей внутренней сущности: и попробуйте отгадать где проходит грань между сознательным, полуосознанным и неосознанным выбором образа!

Именно «шуточный» характер этого вечера и ночи позволяет впустить любой индивидуальный и коллективный «теневой» архетип на карнавальное действо. Архаичные культуры скрывались от рыщущих сущностей, особенно в переходное время, как раз под масками, чтобы запутать и обмануть их.

 

Путём отрицания как утверждения культурной обособленности идут консервативные представители национально-ориентированных сообществ. Они имеют веские основания не принимать то, что считают навязанным, чужеродным и побочным продуктом глобализации и распространения поп-культуры, разрушающим локальную традицию. Этот вопрос можно рассматривать также с позиции усиления локальных культурных тенденций и глобализации. «Укрепление основ» и «защита устоев» против «дани злу», истерия вокруг «satan panic» имеют основания в случаях хулиганства и даже откровенно опасных действий злоумышленников.

Связано с предыдущим обратное стремление имитировать американский образ жизни. Иногда такие действия могут напоминать полусознательный «карго-культ» (заимствование внешних атрибутов без учёта содержания). Имитация может быть лишена всякой фантазии, воспроизводя банальные образцы атрибутики и костюмов. Это даёт пищу противникам праздника для разговоров о чувстве неполноценности, утрате культурной идентичности и т. д.

В то же время религиозные и светские деятели могут карикатурно «реабилитировать» Хэллоуин перед лицом общественного мнения. В угоду популизму игнорируются некоторые нездоровые стороны маркетинга и развлекательной индустрии, зачастую вульгарно эксплуатирующей тематику Хэллоуина.

Автор: Кирилл Степанян

Иллюстрации: Екатерина Цвентух

P.S. В качестве бонуса предлагаем вам список произведений, которые помогут создать особую атмосферу и настроение в осеннюю пору. Так или иначе они связаны с темами проявления сверхъестественного и трепета перед ним, являющегося основой Хэллоуина.

Литература

  • «Ночь в одиноком октябре» Роджера Желязны;
  • «Канун Всех Святых/Дерево Хэллоуина» Рэя Брэдбери;
  • «Что-то страшное грядёт» Рэя Брэдбери;
  • «Канун Дня Всех Святых» Чарлза Уильямса.

Анимация

  • «Кошмар перед Рождеством/The Nightmare Before Christmas» (реж. Генри Селик, 1993);
  • «Канун Всех Святых / The Halloween Tree» (реж. Марио Пилузо, 1993);
  • «Дом-монстр / Monster House» (реж. Гил Кинан, 2006);
  • «Под покровом ночи/Nocturna» (реж. Адриа Гарсия и Виктор Мальдонадо, 2007);
  • «Коралина в Стране Кошмаров / Coraline» (реж. Генри Селик, 2009);
  • «Кошачье фортепиано/The Cat Piano» (реж. Эдди Уайт и Ари Гибсон, 2009).

Кинематограф

  • «Хэллоуин/Halloween» (Джон Карпентер, 1978);
  • «Донни Дарко/Donnie Darko» (реж. Ричард Келли, 2001).

Видеоигры

  • «Dying by Daylight» (Behaviour Interactive Inc., 2016).

Музыка

  • «Nox Arcana»;
  • «American McGee’s Alice» OST;
  • «Monster Madness: Battle for Suburbia» OST;
  • «The Nightmare Before Christmas» OST (Danny Elfman).

Графические новеллы

  • «The Sandman» (Vertigo, 1989–2008);
  • «Fables» (Vertigo, 2002–2015);
  • «House of Mystery» (Vertigo, 2008–2011);
  • «Neil Gaiman’s Neverwhere» (DC Comics, 2006);
  • «Grimm Fairy Tales» (Zenescope Entertainment, 2005–2020).

Манга

  • «Witches: Majo Shogakukan» (2004);
  • «Soul Eater» (Square Enix, 2004–2013).