Германии потребовалось почти 100 лет, чтобы вернуть Баухаус в национальный культурный ландшафт в достойной коммеморации. Зато сделано это с таким размахом, что годы забвения искупаются с лихвой.
Объявив 2019-й годом легендарной школы и предложив миру обширнейшую программу ивентов, Германия под девизом «Создавая новый мир» (Die Welt neu denken) начала с истоков. Правда, первый громкий селебрейшн состоялся в Берлине в виде фестиваля еще в январе. Но гораздо значимее, и уж тем более, символичнее открытие Neues Bauhaus Museum в Веймаре – где, собственно, все начиналось.
До Баухауса (историческая справка)
Веймар – небольшой город в самом сердце Германии, в земле Тюрингия. Период его истории с середины XVIII столетия до начала 30-х годов XIX столетия называют золотым веком. Здесь творили Гете, Шиллер, Гердер, Виланд, Бертух. Серебряным веком называют время деятельности Ференца Листа, Рихарда Штрауса, Фридриха Ницше, основание в 1860 году Веймарской художественной школы и преподавание в ней художников Макса Либермана, Арнольда Беклина, а с 1899 года – Анри ван де Вельде.
Бельгиец Анри ван де Вельде в 1905 году на базе художественной школы основал Великогерцогскую высшую школу декоративно-прикладного искусства. Говоря современным языком, он создал школу дизайна – под девизом «Vom Sofakissen zum Städtebau», «от диванных подушек до градостроительства». В образовании очень важной была интеграция специальностей художника, мастера декоративно-прикладного искусства и архитектора.
Из-за бельгийского гражданства в 1915 году Анри ван де Вельде вынужден был передать бразды правления своему талантливому ученику Вальтеру Гропиусу, создавшему в 1919 году государственную школу искусств и ремесел Баухаус.
Еще один музей, Neues Museum в Веймаре, недавно открыл экспозицию «Van de Velde, Nietzsche and Modernism around 1900», посвященную 
предыстории Баухауса. В нем детально рассказывается о деятельности основных представителей развития новых эстетически
х идей, реализма, импрессионизма, югенд-стиля. Анри ван де Вельде – опорная фигура экспозиции.
Подробно представлен проект особняка Haus am Horn молодого преподавателя школы Баухауз Георга Мухе (Georg Muche, 1895–1987) – единственный на сегодняшний день образец архитектуры Баухаус в Веймаре, памятник ЮНЕСКО, который раньше незаслуженно обходили вниманием. В этом году его не только отреставрировали, но и воссоздали интерьеры, а также всю кухонную утварь – новейшие в то время разработки школы. Haus am Horn – наиболее полное воплощение идей Баухауса, дожившее до наших дней.
Начало
История Баухауса коротка – каких-то 14 лет. Но влияние ее огромно и «щупальца», запущенные ею в будущее, мы ощущаем и по сей день.
Казалось бы, 100 лет – это более чем очевидный повод почтить именно «истоки», то есть Веймар. Однако ситуация вокруг создания нового музея сложилась непростая.
В 2011 году художественный фонд Klassik Stiftung Weimar объявил международный конкурс на лучший проект музея и получил 536 заявок. Международное жюри под председательством профессора Йорга Фридриха (Гамбург) состояло из 17 судей, которым помогали 12 советников-экспертов. Жюри так и не смогло определить обладателя первой премии, а вторую разделили архитекторы из Ландау и Кельна. Третья премия достается архитектору, преподавателю в университете Баухауса в Веймаре Хайке Ханада, которая до этого ничего существенного не построила.
В результате дополнительных оценочных процедур заказ на строительство музея получает Ханада. В ноябре 2015-го состоялась церемония закладки фундамента. В итоге музей обошелся казне в 27 миллионов евро (чуть больше запланированных 23 миллионов).
Архитектурный контекст
Строительство нового и по-хорошему пафосного здания музея в Веймаре особенно важно потому, что у города до этих пор не было достойного символа «колыбели Баухауса». Примечательно, что экспозицию открывает культовая Bauhaus cradle Петера Келера. Напомним, что Келер, студент веймарского «Баухауза», спроектировал ее в 1922 году. под впечатлением от работ Василия Кандинского, преподававшего живопись и мозаику. Есть, к слову, здесь и знаменитый стул «Василий» из холста и полых металлических трубок, созданный Марселем Брейером в 1925 году. В честь Кандинского, естественно.
Замечателен и слоган всего этого действа: «Баухаус вышел из Веймара». Такой нетонкий намек на право первородства. Как выяснилось из публикаций в местной прессе, никто от Веймара таких амбиций не ожидал. Да, звание колыбели обязывает, но не поздно ли вдруг оживлять плотно похороненную 6-летнюю «веймарскую» страницу и не страшно ли составлять конкуренцию Дессау и Берлину, где также будут открыты новые музеи, экспозиции и архивы? Тем более, страница эта (как и вся история) закончилась бесславно: в 1925 г. власти Веймара отказались субсидировать школу.
И все же нынешние власти рискнули. И мне кажется, не проиграли, подарив городу с неоднозначной репутацией новое дыхание. Хотя критики, конечно, не дремлют. Их основные аргументы касаются именно этой неоднозначности – в плане и исторического, и архитектурного контекстов.
Критические опасения
Сложность окружения очевидна. Здание находится в самом центре Веймара, рядом с Гауфорумом — монументальным административным и пропагандистским центром времен нацизма. Плюс, Веймар – то самое место, где построили Бухенвальд. К слову, ворота лагеря были спроектированы заключенным Францем Эрлихом, бывшим студентом Баухауса.
Гауфорум
И очень понятно «благородное желание переосмыслить эту неоднородную и исторически перенасыщенную ситуацию». Тем более, когда в стране усиливаются правые настроения, в том числе и в Тюрингии («крайне правая Альтернатива для Германии (AfD) готова добиться значительных успехов на предстоящих выборах в Европарламент»). Но…
Уже само здание нового музея вызывает опасные аллюзии – оно как будто чересчур монолитно, и даже консервативно, и внимательный глаз усмотрит в нем оммаж архитектуре 3-го Рейха. И в этой «одиозной преемственности» оно вызывающе провокационно. Явный замах на величие, эта «бункерная» эстетика как-то подозрительно органично вписывается в контекст Гауфорума. В архитектурном масштабе, то есть в интерпретации формальных отношений, это логично. Но не странно ли сегодня «участвовать в подобной архитектурно-исторической пьесе? Обсуждая ориентированные на будущее стратегии музеефикации наследия Баухауза в тени нацистской архитектуры?»
Мощный посыл, несколько отдающий паранойей. И превращающий архитектуру в политическое высказывание. Увы, страна, пережившая нацизм, пугается любой его тени и спешит через опинион-мейкеров осудить (на всякий случай). Тут же высказываются идеи, что зданию бы остекления в фасадах побольше, прозрачности, что снивелировало бы этот эффект. Но, видно, не таковы задачи архитекторов. Или все же бюджет не позволил?
Министр культуры Тюрингии Бенджамин-Иммануил Хофф на пресс-конференции эти домыслы развеял, заявив, что параллельно разрабатывался вариант «оболочки» из стекла с подсветкой, но архитекторы предпочли бетонный фасад по концептуальным, а не по финансовым причинам. Директор Klassik Stiftung Weimar Вольфганг Холлер очень верно отметил, что все эти спекуляции – зеркало нынешних идеологических конфликтов в Германии. И в определенном смысле, музей отражает связь между архитектурными пережитками конфликтующих идеологий – и прогрессивных, и «репрессивных», которые процветали в Веймаре в 20-м веке.
Послание внешнее и внутреннее
И все же не вяжется «куб» с архитектурным наследием национал-социализма, и опрос посетителей это доказал: «Очень современное, впечатляющее своей внешней и внутренней геометрией здание». Все. Тем более, что «дневная» монолитность обманчива – фасады перерезаны 24 горизонтальными светодиодными полосами, сияющими в темное время суток.
Форма куба прекрасно обыграна в промо-ролике, который крутили на площади перед музеем: он словно вырос из кубической фигуры знаменитых шахмат Йозефа Хартвига (1923 год, представлены в экспозиции), вдохновивших на создание бесчисленного множества реплик.
Опять же, кроме нацисткой архитектуры, среда включает виды на мемориал Бухенвальда и прекрасный общественный парк Weimarhallen, созданный в 1920-х годах, который ознаменовал новый, модернистский подход к городской жизни и его public spaces.
Автор проекта (Хайке Ханада) все это учла. И потому не открещивается от связи с соседними историческими структурами: «Здание – сознательная провокация с нашей стороны». Ее изначально беспокоило, что Баухаус воспринимается довольно поверхностно, слишком коммерчески. И это противоречит самой его сути:
«В веймарском Баухаусе есть нечто большее, чем его классическое проявление в Дессау. Движение развивалось по-разному и, безусловно, является скорее идеей, чем формальным стилем… Вместо того, чтобы обслуживать традиционный образ Баухауса, мы пытаемся указать на промежуточное состояние между классицизмом, модерном и эволюцией модернизма. Это промежуточное состояние было решающим для Гропиуса – он пришел в Веймар как преемник Анри ван дер Вельде (бельгийский архитектор, один из родоначальников ар-нуво, пригласивший Гропиуса в Веймар руководить школой – прим. ред.), к движению, находящемуся под сильным влиянием модерна».
Как это промежуточное состояние проявляется в архитектуре? Прежде всего, через экстерьер, через современный подход к бетону как материалу и сборной конструкции. Фасад предельно сдержанный, это своего рода соседство современных и классических элементов:
«Я намеренно использовала пьедесталы и парапеты. Это классика. И этот подход также повлиял на Миса ван дер Роэ, когда он создавал новую национальную галерею в Берлине, в которую он включил классические фрагменты, им же переработанные. Да, все это плюс почти полное отсутствие окон призвано рождать ощущение монументальности и безмятежности».
Интерьерные же решения – это сплав нескольких влияний:
«Меня захватила концепция перетекающего, плавного пространства. Мис ван дер Роэ воспринимал его в горизонтальной плоскости, Адольф Лоос переносил его в вертикальное измерение, Ле Корбюзье воплотил ее в своих двухэтажных пространствах, что является ключевым моментом в музейном строительстве. Вот почему в Веймарском музее есть обширные двухэтажные пространства, соединенные каскадной лестницей. Такие лестницы, по сути, являются классицистической архитектурной особенностью, но их взаимодействие с галереями вырисовывает асимметрично современный маршрут, разворачивающийся по диагонали вверх. Таким образом и достигается плавность. Большинство сотрудников музея и кураторов больше не хотят работать с жестко структурированными спейсами. В «текучей» среде они могут создавать пространственные связи между коллекциями объектов в различных секторах».
Поскольку Баухаус – это и мастерские, и ремесленничество, Хайке отошла от стандарта «стерильного белого вакуума». Ей больше по душе дизайн лондонской Tate Modern. В музее стены белые, но их не штукатурили, а просто покрыли бетон известняковой суспензией. Потолки состоят из необработанных железобетонных ребер, рамы дверей и окон выполнены из обычной серебристо-серой стали с порошковым покрытием. Главный портал, лифты и прилавки облицованы материалом galvalume, формой стального листа с цинковым покрытием.
Экспозиция
Итак, куб (2000 кв.м выставочного пространства) стал домом для более чем 1000 объектов из самой старой коллекции Bauhaus в мире (это в постоянной экспозиции, а вообще их 13 тысяч). Включая культовую колыбель Bauhaus cradle Петера Келера, заварной чайник Марианны Брандт, шахматы Йозефа Хартвига, картины Пауля Клее и Лионеля Фейнингера, мебель Марселя Бройера и Миса ван дер Роэ, и многое другое.
Более всего впечатляет коллекция из 168 предметов, сделанных в мастерских Bauhaus, которые Гропиус пожертвовал городу в 1925 году, когда он переехал в Дессау. Коллекция включает предметы повседневного обихода из глины, металла и фарфора, а также текстиль. Ирония – в том, что отцы города тогда не оценили важность этого дара, засунули в хранилище и успешно о нем забыли. Но именно это небрежение спасло уникальные предметы от уничтожения с приходом нацистов.
Экспозиция разворачивается от истории школы дизайна, с галереей на первом этаже, посвященной ее происхождению в Веймаре и манифестом Баухауза, который Гропиус написал в 1919-ом – и до уровней, демонстрирующих, как эти идеи были реализованы, с залами, посвященными каждому из директоров Баухауса – Гропиусу, Ханнесу Мейеру и Мису ван дер Роэ.
На первом этаже есть кафе, помещение для мероприятий и проектная комната, где выставлен макет города с новым культурным районом – «кварталом модернизма», находящимся в настоящее время в разработке. Новый музей – его ключевая локация.
Contemporary
Есть здесь и современное искусство. Первое, что вы видите в фойе музея – работа «Солнечные часы для пространственного эха» аргентинского художника, живущего в Берлине, Томаса Сарацено (архитектора по образованию, известного масштабными моделями летающих городов). Это инсталляция высотой 11 метров, которая состоит из переплетенных «фракталов» зеркальных сфер, отражающих дневной и искусственный свет. Они связанны между собой и подвешены к стенам и потолку сеткой из волокон, похожих на паутину. Точная визуальная метафора распространения идей Баухауса по всему миру. Напомним, что после закрытия школы многие из основателей и учеников школы бежали из Германии (Гропиус и последний директор Баухауса Мис ван дер Роэ уехали в США). Также это аллюзия на связи между общинами, идеями и различными художественными дисциплинами, которые сохранились вопреки попыткам их разорвать. Работа интерактивна: посетители могут прикоснуться к стальному тросу, прикрепленному к конструкции, и заставить «паутину» сгенерировать собственное эхо. Стоимость проекта – 200 000 евро.
Право открывать экспозицию Томас Сарацено выиграл в конкурсе «Kunst am Bau», организованном фондом Klassik-Stiftung Weimar. В нем участвовало 7 известных художников, а также арт-группа.
Председатель жюри из 10 человек Вульф Херцогенрат так прокомментировал их выбор: «В настоящее время Сарацено придерживается традиции, которую Вальтер Гропиус оценил еще у Гете: гармония искусства и науки, природы и культуры. Это очень уместно и в 21-ом веке».
Что остается?
Так называется один из разделов экспозиции. Вопрос не праздный. Фест отгремит. Музей останется. Его директор Ульрике Бегстен свято верит, что он станет «дискурсивным музеем», дискуссионной площадкой, полем экспериментов и визионерства, где славное и темное прошлое Веймара будет отрефлексировано через призму искусства, дизайна и архитектуры. И пусть все это неотделимо от политики – не стоит этого бояться. Открытость в таких вопросах – единственный залог сохранения светлого и неповторения темного.
И, конечно, репрезентация Баухауса во всем разнообразии его форм и манифестаций. Главной его идеей в Веймаре было «Как мы будем жить, как мы все обустроим, к какой форме сообщества мы хотим стремиться?». И это – ведущий принцип построения экспозиции. Как и слова Гропиуса: «Цель Баухауса – не стиль, не система, не догма или канон, не рецепт и не мода! Он будет жить, если не будет привязываться к форме, а будет за вечно изменчивой формой искать квинтэссенцию жизни!».
Как попасть в Музей Баухауса, Веймар
Стефан-Хессель-Плац 1
Часы работы:
Пн. 10.00-14.30.
Вт.-Вс. 10.00-18.00.
Вход для взрослых: €11,00
Студенты (16-20 лет): €3,50
В статье использованы материалы интервью с Хайке Ханада.
Вам будет интересно: Датские урбанистические заметки. Человеческое измерение Копенгагена
Текст и фото с открытия музея: Юлия Манукян
