Главное значение этого понятия — фактическое переселение за пределы города. В метафорическом смысле это могут быть и различные формы игнорирования городских вызовов и жизненных проблем в целом.
Многие обитатели мегаполисов, сетующие на городскую жизнь, в реальности не прилагают усилий для кардинальной смены места жительства. Примером тому могут быть даже некоторые классики урбан-теорий. Так, Жан Бодрийяр, автор «Города и ненависти», всю сознательную жизнь провёл в мегаполисах среди обличаемого им общества спектакля и симулякров. В среде представителей Лос-Анджелесской социологической школы бытует шутка: «Мы любим ненавидеть Лос-Анджелес». Но есть горожане, которые действительно уезжают от надоевшей повседневности, предпочитая дауншифтинг (от англ. downshifting — букв. переключение автомобиля на более низкую передачу, замедление).
Вам будет интересно: Города симулякры (UA)
Напряженный и однообразный городской темпоритм, конкуренция, эмоциональное выгорание и культ потребления закономерно порождают стрессовый фон. В результате непрерывной скоростной гонки за благами урезается собственная свобода и исчезает чувство радости. Не зря для характеристики подобных явлений в наше время используется меткая метафора «Rat race» («Крысиные бега») — отражение рутинной круговерти, не приносящей счастья.
Немало людей именно в больших городах находят множество возможностей для саморазвития. Это наталкивает на мысль, что и усталость от города, и бегство от него зависят от субъективных факторов, эмоционального интеллекта и силы характера Homo Urbanus. В связи с этим предлагаем рассмотреть три стратегии бегства из (от) города: инфантильную, рациональную и «просветлённую».
Homo Urbanus. Темпоритм мегаполиса
Инфантильный побег из города парадоксально может происходить в той же городской среде в отдельно взятой локации, в собственной квартире или даже комнате. Речь идет о феноменах эскапизма и хикикомори.
Эскапизм (от англ. escape — сбежать, исчезнуть) — уход от монотонной нервной жизни в пространство инобытия. Первопричинами могут быть протест против давления социума, духовный кризис, безысходность, страх и скука. Диапазон колеблется от подросткового побега из дома до бродяжничества, наркозависимости, алкоголизма, игромании, суицида. Это и зависание в Сети или глубокое погружение в игровое пространство вплоть до кастомизации — максимальной подгонки игрового персонажа под себя в ролевых играх по типу RPG, замыкающих игрока в четырёх стенах на долгое время.
Разновидностью эскапизма в городе можно считать также особые микросоциумы — авторитарные группировки или секты деструктивного культа, отгороженные от внешнего мира жёсткими регламентами и неприятием иных способов жизни. Истории Белого братства или Аум Синрикё — тому примеры. Ключи коррекции эскапизма — в самостоятельном осознании проблемы и в обращении за профессиональной психотерапевтической помощью.
Хикикомори или хикки — тип японцев, отказавшихся от активной городской социализации и переживающих «тайдзин кёфусё» (боязнь межличностных отношений). Около миллиона хикки безвылазно сидят дома более чем полгода, живут за счёт родителей, ни с кем не общаются и нигде не работают. У истоков такой самоизоляции — непроработанные детские травмы, фобии, депрессии, тотальный страх перед жизнью, а также приличные заработки родителей, дающие возможность до поры до времени содержать великовозрастное чадо. Многие хикки при этом обладают оригинальным умом и изрядной эрудицией, которые не находят достойного применения.
В 2000-х годах появился британский аналог понятия хикки — аббревиатура NEET (Not in Education, Employment or Training, поколение ни-ни без работы либо места учёбы), что намекает на распространение добровольной домашнего уединения и в Европе. Стоит добавить, что пандемия и локдаун, приучающие людей к самоизоляции во избежание массовых заражений, также таят психологические угрозы в контексте NEET. Видимо, только спустя годы, мы сможем судить об этом объективно.
Детской мечтой о чуде и романтичной верой в «потерянный рай» можно объяснить стремление многих горожан навсегда улететь «на острова» — к первозданной природе, свободе от города и его социального диктата. Но дауншифтеры, особенно в случае спонтанного отъезда, нехотя встречают новые вызовы и социальные роли, необходимость зарабатывать, выстраивать интернациональную коммуникацию и преодолевать языковой барьер.
Пространства счастья: место создает эмоции, или эмоции – место?
Устав от «крысиных гонок» города, на новом месте они вынуждены также стремительно переквалифицироваться в представителей кустарного бизнеса, где, как и в городе, процветает конкуренция и коррупция. Усложняют атмосферу разного рода асоциальные личности, которых предостаточно возле морей-океанов. В итоге не стоит удивляться, что покидают мегаполисы тысячи горожан, а остаются на островах единицы, способные преодолеть инфантильные ожидания и приспособиться к обстоятельствам.
Рациональная стратегия дауншифтинга предполагает серьёзную подготовку. Отъезд готовится как минимум в течение года. Изучается карта и условия переселения, ведь актуальных стран и локаций предостаточно. Кроме Гоа, это селения Таиланда, Филиппин, Вьетнама, Камбоджи, Шри-Ланки, Марокко и, конечно, Бали, ставший особо трендовым после бестселлера «Ешь. Молись. Люби» Лиз Гилберт. Места, далекие от суеты городов, дауншифтеры находят и в Европе (Монте-Изола, Торчелло в Италии), и в США (Слэй-Сити), в Австралии, Новой Зеландии. В Украине в этом смысле первенство держат Карпаты.
Сознательный дауншифтер понимает, что для кардинального переезда и комфортной неспешной жизни желательно иметь базовый капитал, свой автомобиль, знание местных языков, а главное — обладать психологической устойчивостью и пластичностью. Не так просто вчерашнему представителю среднего класса освоить, например, амплуа продавца или тренера по дайвингу, прокатчика велосипедов или директора брачного агентства — весьма популярных сфер занятости дауншифтеров.
Побег из города может быть временным или периодичным. Речь идёт не о традиционных путешествиях, дающих энергию и новые впечатления, а об экотуризме. В поисках мест, свободных от антропогенного воздействия, горожане всей семьей поселяются на время отпуска в чистых природных зонах, в сёлах, на фермах, хуторах. Подобная рекреация выгодна также принимающей стороне. Отдых от города, его изобилия и тотального консьюмеризма способствует психологическому и физическому восстановлению городского жителя.
Ещё одной формой временного дауншифтинга является ретрит (от англ. retreat — уединение, затворничество). Как показывает опыт, одиночный ретрит встречается редко. Зачастую в отдалённых от мегаполисов «местах силы» собираются небольшие группы горожан, жаждущих приобщиться в тишине природы к духовным знаниям, медитациям, молитвам и оздоровительным физическим упражнениям. Ретриты, берущие начало от ведических духовных практик, традиций буддизма, дзэн, суфизма и йоги, в идеале способны духовно трансформировать участников. Временно освобождаясь от городских потребительских ценностей, человек возвращается в город обновлённым, с более высоким уровнем осознанности, навыками саморегуляции и пониманием жизненных задач.
Наивысшей формой осознанного дауншифтинга можно считать путь гуру — искателя истины и своего особого места на Земле, обладающего глубокими знаниями религии, философии, истории, законов физической и духовной жизни, а порой — и сверхспособностями. Достигнув внутреннего спокойствия и полноты жизни, душевного и физического здоровья, гармонии с людьми и природой, такая личность сознательно выбирает удалённые от городской цивилизации места планеты.
Но для всестороннего личностного развития вовсе не обязательно навсегда покидать город. Достигнуть просветления возможно и в мегаполисе, находя сродные локации, «третьи места» и людей, вдохновляющих на развитие и творчество. Ведь не зря говорится: от себя не уедешь. Поэтому порой не столько «смена декораций», сколько глубокая внутренняя работа по созданию смыслов может привести к гармонии физического, душевного и духовного потенциалов. Возможно, нынешний глобальный катаклизм — один из самых сложных, но и парадоксально действенных способов познать себя.
