Доктор философских наук, профессор, директор Киевского отделения Украинского института стратегий глобального развития и адаптации Александр Владимирович Белокобыльский прогнозирует, каким мир выйдет из вызванных коронавирусом кризисов – экономического, медицинского, социального, экзистенциального.
Масштаб и инерция событий пандемии COVID-19, в том числе вызванных решениями государств и международных организаций, а также их последствий, по общему мнению, сравнимы разве что с событиями мировых войн. Тот факт, что события и решения связаны с выживанием как минимум значительной части человечества, наднациональных союзов (типа ЕС) и самих государств, переводит их в разряд экзистенциальных – сосредотачивающих на себе все ресурсы, смыслы и цели.
По мнению некоторых философов, к примеру, Мартина Хайдеггера и Карла Ясперса, именно экзистенциальные ситуации предельно обнажают характер человека, делают понятным (в том числе и для него) то, во что он верит и ради чего готов пожертвовать многим. Личный экзистенциальный опыт, полученный, например, на фронте, сопровождает человека всю жизнь и неминуемо сказывается на его поступках. Впрочем, именно в такие моменты происходит и переоценка ценностей, расставание с иллюзиями. Что уже произошло с нами за время пандемии, что поменялось и какие трансформации будет трудно отменить?
На бытовом уровне изменения очевидны, а потому понятны: путешествия в ближайшее время маловероятны, перемещения людей ограничены чертой своего населенного пункта. По всей вероятности, большинство столкнется со снижением дохода и уровня жизни, кто-то с потерей работы. Над всеми висит прессинг страха перед болезнью, социальными ограничениями и связанными с этим вызовами.
Читать ещё: Как епидемии влияли на развитие городов
Вполне может быть, что эпидемические ограничения в будущем станут частью нормальной жизни, а глобальный экономический кризис надолго умерит аппетиты общества потребления. В политическом плане больше всего может пострадать Дональд Трамп, оппоненты которого будут указывать на экономические потери (в случае победы над вирусом) или/и отменённую им медреформу Обамы (в случае значительных человеческих потерь).
Если посмотреть на происходящее с точки зрения более масштабных трендов, то картина изменений будет ещё более впечатляющей. Во-первых, что бы кто ни думал о пандемии, невозможно отрицать совершенно новую роль глобальных СМИ. Они (с опорой на социальные сети) сумели артикулировать проблему, мобилизовать на её решение практически всё человечество и вынудить главных политических лидеров мира непосредственно в этом участвовать. В финансовом плане соотношение затрат на формирование «нарратива пандемии» и его последствий, по всей вероятности, не имеет аналогов.
Во-вторых, пандемия разрушила (будем надеяться, временно) глобальные связи: многие государства за считанные недели закрыли границы и разорвали производственные цепочки. Даже если всё обойдется, вопросы о значимости надгосударственных образований и устойчивости трансконтинентальных поставок товаров и комплектующих останутся на повестке дня. Это может вызвать, например, новый кризис в ЕС и возвращение производства в страны «первого» мира.
Город Общества 5.0: как искусственный интеллект изменит жизненное пространство человека?
В-третьих, невозможность реализации девиза общества потребления «живи здесь и сейчас, живи ради удовольствий и впечатлений», пусть и неявно, ставит вопрос о достоинствах этого способа жизни. Вынужденная остановка заставит многих задуматься над целью собственной жизни: почему так трудно (во время карантина) оставаться наедине с собой или с самыми близкими людьми? Почему впечатления нужно искать где-то далеко, зачастую не имея представления о собственной стране и даже городе? В конце концов, Иммануил Кант, который внёс неоценимый вклад в становление современной культуры, никогда не выезжал из родного Кёнигсберга.
Last but not least. На первый взгляд незаметные, но, возможно, самые значимые изменения касаются ценностной сферы. Эффективность авторитарных режимов или мер в борьбе с коронавирусом снова ставит вопрос о соотношении либеральных и коммунитарных ориентиров общественного развития. Чьи ценности важнее – личности или общества? Нужно бороться за каждую конкретную жизнь, или сосредоточиться на сохранении эффективной социальной структуры, пусть и ценой определенных жертв? Если спросить рядового человека, что он предпочтёт – гарантировано выжить в тотально обедневшей и полуразрушенной стране или рискнуть, но продолжить привычную жизнь, если повезёт, – не факт, что все выберут первый вариант.
Вам будет интересно: Ценности vs. интересы, или Что такое политика развития?
Серьёзному испытанию подвергнется ценность государства. Стоит ли делиться суверенитетом? Какие меры предпринять для его защиты? Если транснациональные СМИ смогли мобилизовать всё мировое сообщество, почему бы им (или кому-то менее влиятельному) не натравить весь мир на одно государство? Например, как на потенциальный источник заражения. Полная изоляция, экономический крах, развал государственности прилагаются…
Ну и по поводу ценностей личности. Для допандемического мира они располагались между двумя крайними символами – беззаботным «танцующим миллионером» и несколько угрюмой Гретой Тунберг. Возможно, теперь идеал ответственного потребления, равноудалённый от этих крайностей, получит дополнительное рациональное обоснование и привлекательность.
Текст: Александр Белокобыльский
