«В начале жизни мне пришлось выбирать между честным высокомерием и лицемерным смирением.
Я выбрал честное высокомерие и не видел повода меняться».

Америка дала миру не одного звёздного архитектора, и Фрэнк Ллойд Райт — один из первых на этом небосклоне. «Отец органической архитектуры», автор 532 реализованных проектов (из 1114), он также написал более двух десятков теоретических трудов, включая бестселлеры «Будущее архитектуры», «Естественный дом» и «Исчезающий город». 8 его зданий внесены в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Home Advisor даже создал карту, на которой отмечены 37 самых известных проектов Райта в каждом регионе страны, включая те, что были построены после его смерти с описанием повреждений, разрушений, изменений и реставраций, которым они подверглись.

источник: homeadvisor.com

Разрыв шаблона

Тот Райт, о котором говорят с придыханием, родился не сразу. Более того, до создания своего шедевра «Дома над водопадом» в 1935 году (когда ему было уже 67), о нём говорили с долей пренебрежения. Искусствовед Нил Левин, автор книги «The Architecture of Frank Lloyd Wright», писал, что тот с горечью наблюдал, как модернисты (Вальтер Гропиус, Ле Корбюзье, Людвиг Мис ван дер Роэ) претворяют в жизнь его нереализованные мечты. В 1920-х и 1930-х в этих «дерзких» кругах Райта считали анахронизмом из-за жесткого отрицания интернационального стиля с его «механистической» эстетикой и упором на промышленные материалы.

Дом над водопадом

В 1932 году архитекторы Генри-Рассел Хичкок и Филип Джонсон (автор термина «интернациональный стиль») организовали мероприятие «Современная архитектура: Международная выставка» в недавно основанном Музее современного искусства в Нью-Йорке. Опубликованная ими в то же время книга «Интернациональный стиль» стала манифестом современной архитектуры, включив практически все крупные мировые проекты за последние 30 лет. Особе внимание уделялось работам вышеперечисленных «европейских функционалистов».

Райт был выброшен из категории новаторов. Хичкок хвалил его за ранние проекты, за «множество инноваций», но критиковал за «преемственность в своем развитии и нежелание впитывать новшества своих современников в Европе». И совсем уж обидное — характеристика Райта как «бунтаря по темпераменту… [который] отказался даже от дисциплины собственных теорий». В каталоге выставки его представили как одного из «последних представителей романтизма». В ответ Райт осудил европейский модернизм как «злой крестовый поход», проявление «тоталитаризма».

Левин пытался реабилитировать Райта, доказывая, что его геометрия, игра с абстракцией и природными формами легко коррелирует с авангардной живописью и скульптурой, особенно с работами Пита Мондриана и Василия Кандинского. Это не отменяло обидную снисходительность к уже почти патриарху. Филип Джонсон назвал его «величайшим архитектором XIX века». К слову, месть догнала Джонсона годы спустя. Когда Райта, признанного Американским институтом архитекторов «величайшим американским архитектором всех времен», спросили, что он думает по поводу «Стеклянного дома» Филипа, он себя не сдерживал:

«Дом — это кров. Его дом — стеклянная коробка, а не кров. Значение слова «кров» подразумевает конфиденциальность»

Стеклянный дом Филипа Джонсона

Критики не учли запала этого человека: в вечной погоне за званием «самого авангардного» Райт был способен не только на язвительность, но и полный «апгрейд» собственных идей. Так появились культовые «Дом над водопадом» (Fallingwater House, 1936–1939 годы), музей Гуггенхайма и прочие здания самого его плодотворного периода. По словам историка архитектуры Франклина Токера, наиболее важным вкладом «Fallingwater» в современную архитектуру, безусловно, было «принятие самой современной архитектуры».

Рождение легенды

За легендарной личностью всегда тянется шлейф баек. Как родился миф о колоссальной работоспособности Райта?

«Fallingwater» заказали Эдгар и Лилиана Кауфманы. Эдгар, к слову, изучал архитектуру в студии Райта. В своё время он уговорил отца (владельца знаменитого универмага в Питсбурге, на тот момент самого большого в мире) оплатить создание макета «идеального города» Райта (о нём позже).

3 месяца чета ждала проект будущей летней резиденции. Наконец, Эдгар решил лично навестить «исполнителя». За те 2 часа, что он добирался до студии Райта, последний сочинил поистине гениальный концепт. Ученик архитектора вспоминал: «после разговора с Кауфманом по телефону Райт энергично вышел из своего кабинета … сел за стол, накрытый чертежами, и начал рисовать… Дизайн словно выливался из него — чай хозяева будут пить на балконе … вот они пересекают мост, чтобы прогуляться по лесу… Карандаши стирались так быстро, что мы едва успевали затачивать их…» Апофеоз —эффектный заголовок «Fallingwater».

Заказчик был покорён и сдался почти без боя. Почти — потому что сразу увидел «утопичность» некоторых инженерных идей. Райт настаивал не на строении «у ручья», а на буквальном встраивании в него: «Потоки воды будут литься не возле дома, а через него». Фишка проекта — камин прямо на скале, ставшей частью интерьера, и несколько террас, создающих эффект многоэтажности.

Однако в расчёты явно не заложили достаточного запаса прочности бетонных конструкций, и инженеры нанятой Кауфманом фирмы рекомендовали усилить их дополнительным армированием. Райт вспылил — ему не доверяют! Пригрозил бросить проект, но поддался на уговоры заказчика — речь ведь не шла о кардинальных переменах. Как показало время, Райт был гением идеи, но не её воплощения — даже после укрепления появились трещины в террасе. Понадобилось еще несколько ремонтов и усилений, чтобы здание не обрушилось в воду.

Увы, громкие вечеринки, на которых бывали Альберт Эйнштейн, Диего Ривера и Фрида Кало, хоть и прославили резиденцию, но счастья владельцам не принесли. Из-за семейных разладов Лилиана покончила с собой. Эдгар Кауфман же в 1963 году передал дом обществу охраны памятников Западной Пенсильвании. С тех пор там расположен музей.

Принцип единства с ландшафтом

Райт не любил точных калькуляций и спешки, полагая, что путь в вечность и суета несовместимы. Не все клиенты мирились с такой позицией. К примеру, семья Маккартни из Милуоки приехала к нему в Висконсин и разбила палатку под стенами его студии, своим «номадическим» видом понукая Райта поторопиться с чертежами дома. Просчёты приводили к превышению смет. Но ему всё прощали за «истинное величие идей».

Райт однажды дал очень точное самоопределение:

«На протяжении всей жизни во мне совмещались поэт в инженере, инженер в поэте и оба в архитекторе. Каждый великий архитектор – обязательно великий поэт. Он должен быть большим оригиналом, интерпретатором своего времени, своей эпохи».

Эдгар Кауфман это понимал, видя в Райте не просто зодчего, а философа, утверждавшего, что «органическая архитектура» проистекает из его трансцендентального опыта и веры в то, что человеческая жизнь является частью природы. Органической эта архитектура считается из-за привязки к месту. Именно оно диктует «прорастание» объекта в существующий ландшафт. Здания Райта вписываются в пространство природы, и оно тоже «вписывается» в них. Райт считал, что проект удачен, когда ландшафт, принявший строение, становился ещё краше.

Дом Роз Пойзон, 1947 г Финикс, штат Аризона

Принцип «форма следует за функцией», принятый Райтом от его наставника Луиса Саливана, исповедовался им во все его периоды. Один из ярких примеров — концепция недорого частного жилья для семьи со средним уровнем дохода «Usonia». Эти модульные дома — небольшие одноэтажные строения L-образной формы из бетонных блоков с отделкой из красного дерева. Они включали в себя большую гостиную с камином, кухню, «тёплые» полы с керамической плиткой, встроенную мебель. Вместо гаража был навес для машины. Плоские крыши с большими свесами способствовали пассивному солнечному отоплению и естественному охлаждению.

Они были опробованы в Парквин Виллидж (Parkwyn Village, район Каламазу, штат Мичиган), который основала в 1940-х группа молодых учёных. Они приобрели участок земли площадью 47 акров и попросили Райта спроектировать дома, которые они могли бы построить сами. В итоге появились 4 таких дома, которые впоследствии повлияли на всю местную застройку. В общей сложности Райт запроектировал около 60 подобных домов, 12 из них были реализованы при его жизни. В 2013 году Florida Southern College построил в кампусе 13-е здание по проекту Райта.

Резиденция Лорена Поупа, Александрия, штат Вирджиния. Построен в 1941 году, отреставрирован в 2015 году

Более дорогой «стиль прерий» (1900–1917 годы) возник из того же «органического» единения строения с природным контекстом. Открытый план с очагом-камином в центре, сильно вынесенные за пределы дома скаты крыши, природные материалы в отделке, мотивы японского храма и обилие террас — таков образцовый «дом прерий». Райт оставил после себя 76 таких строений, в основном в Иллинойсе (например, дом Роби в кампусе Чикагского университета).

«Дом прерий» Уиллитс. Построен в 1902 году в северном пригороде Чикаго Ward Willits House, Teemu008

Очарование Японией очевидно и потому, что Райт открыл там архитектурное бюро, и построил 14 зданий. Например, знаменитый отель Imperial в Токио представлял модный тогда неомайяский стиль, вдохновленный доколумбовой иконографией и архитектурой. Cтроение было спроектировано с учётом местной сейсмической ситуации, благодаря этому пережило сильнейшее землетрясение в истории Токио (1923). Но отель в итоге снесли и заменили новым зданием. Уцелела только центральная часть лобби, которую демонтировали и восстановили в музее архитектуры под открытым небом Мэйдзи-мура (Meiji-mura).

В этом стиле построена и летняя резиденция архитектора «Талиесин» (Taliesin, 1911 год) в штате Висконсин, названная в честь валлийского барда Талиесина, чьё имя означает «сияющий лоб». Райт расположил дом на «лбу» местного холма: «не в земле, но из земли». Здесь развернулась настоящая трагедия: Райт увел у своего клиента Эдвина Чейни жену Марту (Маму) Босвик Чейни и поселился с ней в этом доме, оставив жену и детей. В 1914 году, пока Райт был в отъезде, психически неуравновешенный слуга убил Марту и двух её детей и сжёг дом.

Резиденцию отстроили заново и назвали «Талиесин II». Но в 1925 году случился второй пожар — и появился «Талиесин III». Здесь Франк и Олгиванна (Ольга Лазович-Хинценбург, его последняя жена) открыли архитектурную школу, известную как Taliesin Fellowship. Они стремились создать среду обучения, объединяющую архитектуру, музыку, искусство, танцы, сельское хозяйство, садоводство и кулинарию.

Broadacre City — манифест длиною в жизнь

В середине 1930-х банковский кризис нанёс урон частному строительству. Райт, как и его коллеги, сидел без заказов. Этот вынужденный простой он провёл более чем продуктивно, создав грандиозную «американскую утопию» Broadacre City в лучших традициях дезурбанизации и модной тогда теории городов-садов.

Еще в 1920-х годах Райт начал рассматривать свои архитектурные работы как неотъемлемую часть этой концепции. Этот новый демократический город, как предполагал архитектор, использовал бы современные технологии, чтобы децентрализовать старый город и создать среду для процветания.

Broadacre City

Райт искренне считал города злом — скученные, хаотично спроектированные, без мысли и чувства: «Смотреть на план большого города — значит смотреть на нечто вроде поперечного сечения фиброзной опухоли». Их возникновение он прямо увязывал с гибелью цивилизации.

«…история показывает, что те цивилизации, которые строили самые большие города, умирали обычно вместе с ними. Происходило ли это вследствие существования больших городов? Думаю, что да… Изменить вид любого современного города сегодня просто невозможно. Его структура слишком стара и ветха. Она абсолютно не годится для того будущего, которое мы предвидим.»

Нью-Йорк, с точки зрения архитектора, «погибал в агонии» из-за нехватки пространства, воздуха, света и тишины. Райт взялся искать метод «лечения».

Фрэнк провел раннее детство в месте под названием «Долина» недалеко от Спринг Грин, штат Висконсин. Именно Долина вдохновила его на концепцию Broadacre City. Его горизонтальное «разрастание» (по принципу «ribbon-development») оставляло место для парков, личного пространства, жилых районов, открытых перспектив, света и воздуха. Каждая семья получала акр земли. То есть, практически к каждому отдельному дому прикреплялись сельскохозяйственные угодья. В эпоху депрессии 1930-х годов Райт был одним из тех, кто воспринимал индивидуальное землевладение как необходимое условие выживания. Жилые районы должны были располагаться между торговыми, промышленными, парковыми и сельскохозяйственными районами.

«Город должен быть везде и нигде»

По словам Корнелии Брайерли (архитектора, члена Taliesin Fellowship, проработавшей с Райтом 10 лет), именно так он описал свою концепцию Broadacre City. Город нового типа должен был «протекать» через ландшафт и меняться в зависимости от местности и потребностей отдельного гражданина.

Эскизы к проекту Бродакр-Сити Райта

Идеи Райта о децентрализованном планировании были представлены в его книге «Исчезающий город», написанной в 1932 году. Но публика не обратила на нее внимания, пока он не представил прототип Broadacre City на ярмарке промышленного дизайна в Рокфеллер-центре в 1935 году. Модель площадью 12 футов и высотой 8 дюймов показала, как может выглядеть современный город с низкой плотностью, если убрать из него урбанистические излишества. Аккуратно нарезанные участки с «домами-минимум», рекреационными районами и «тотальным» небоскрёбом для тех, кто сельскую местность на дух не переносит или страдает агорафобией.

Ирония в том, что архитектор как будто намеренно выбрал для демонстрации своей идеи место-символ «подавляющей колоссальности». Рокфеллер-центр был полной антитезой райтовского анти-города.

Райт и его ученики работают над моделью Broadacre City

Архитектор Лайонел Марч в своих «Записках о Райте» указал, что концепция беспощадно критиковалась за её непрактичность. Но очевидно, что Broadacre City — срез тогдашних социально-политических идей. Райт считал демократию не формой правления, а стилем жизни. Марч отмечал: «Райт признаёт: город — это не расположение дорог, зданий и пространств, а общество в действии. Город — это процесс, а не форма».

Архитектор Энтони Паттнэм, работавший вместе с Райтом в его студии, полагал, что «Broadacre City бросает нам вызов, чтобы понять, что мы подразумеваем под демократией и как это может быть выражено через город. Broadacre City предлагает физическую структуру и социальное устройство, необходимые для достижения более широких ценностей демократии. Однако мы не можем игнорировать его проблемы».

Строго говоря, критика этой утопии — скорее, сожаление о том, она не работает, чем упрёк в глупости. Идея-фикс Райта, «правильное расстояние», так и осталась в воображении. Невозможно переформатировать урбанистические агломерации в компактное образование типа Fallingwater. Они развиваются по другим законам, со своей интервальностью и внутренней логикой.

Антагонисты века

Познавалась истина и в споре с другим утопистом. В своё время Райт мстительно обозвал знаменитую капеллу Ле Корбюзье в Роншане «куском сыра» и «дырявым пирогом» (из-за множества отверстий в фасаде). Этих двух любят сравнивать, находя их влияние на принципы градостроения пересекающимся и даже синергетическим.

Разногласия начались 3 января 1932 года, когда в газете «Таймс» вышла статья с заголовком «Известный архитектор разбирает наши города — Ле Корбюзье называет их катастрофичными и описывает свой идеальный мегаполис».

Кресла, сконструированные Райтом, в доме Роз Пойзо

Ле Корбюзье сурово охарактеризовал американские небоскрёбы как «просто небольшие объекты вроде статуэток, увеличенные до гигантских пропорций», которым ещё предстоит завоевать право называться архитектурой. Он предложил свой план — башни по 12 жилых этажей каждая, вмещающие 1000 человек на гектар, плюс разделение пешеходных и автомобильных магистралей. Ключевым аспектом этого решения он назвал «автострады», возвышающиеся почти на 5 метров над пешеходной зоной. Ле Корбюзье полагал, что это разделение решит проблемы как безопасности пешеходов, так и автомобильного движения.

Не прошло и 3 месяцев, как Райт выдал ответную статью — «“Broadacre City”: видение архитектора. Разрастание и интеграция решат проблему трафика и сделают жизнь более богатой, говорит Фрэнк Ллойд Райт». Не упоминая напрямую Ле Корбюзье, Райт ссылается на аргументы своего оппонента, использует его термины и идеи. «Не нужно по-детски пытаться разрушить город, чтобы снова основать его на старом месте (в «зелёной местности») — те же «феодальные» башни, просто чуть дальше друг от друга», — пишет он.

Следующий шаг для человечества, по мнению Райта, — удаление от городской суеты за счёт транспортных инноваций. Упор стоит делать на существующую систему автомобильных дорог. Удобства расположить вдоль автомагистралей, а дома — в парках, садах и на небольших фермах среди красивых природных ландшафтов. Райт предсказывал, что проблема трафика будет решена как архитектура. Но не по вертикали, как хотел Ле Корбюзье.

Двух знаменитых архитекторов в этом споре объединило чёткое артикулирование проблем, которые наши города протащили и в день сегодняшний. Природный ландшафт не стал приоритетным при планировании пригородных поселений. Небоскрёбы сегодня занимают более 12 % доступной площади в городах, и это не предел.

Храм духа

Музей Гуггенхайма, Нью-Йорк

В 1943 году Райту поручили спроектировать новое здание для музея Гуггенхайма — самое смелое его творение. Спиралевидный пандус (стилизация раковины наутилуса) возносит посетителей музея над плотной застройкой Нью-Йорка к атриуму. Так архитектор пытался отобразить и идею органичности, и высоту человеческого духа. Не все приняли тогда проект, называя его «штопором» и «стиральной машиной». Но его одобрил сам Соломон Гуггенхайм, отдав дань уважения уникальности музейного здания. Это своего рода антииллюстрация к известной райтовской максиме об американской архитектуре — «имитация имитаторов имитации».

Лучшие цитаты

Каждый великий архитектор — обязательно великий поэт. Он должен быть оригинальным интерпретатором своего времени, своей эпохи.

Лучшая техника творческого мышления — думать как Бог. Если вы атеист, притворитесь, как Бог это сделает.

Я всегда выступал за то, чтобы опасное оружие не попало в руки к дуракам. Давайте начнем с пишущих машинок.