Это третий, заключительный материал об истории украинского феминизма. В первом мы говорили о зарождении женского движения в конце XIX — в начале ХХ веков и разницу между идеями равенства в Западной и Поднепровской Украине. Во втором тексте — о развитии женского движения во второй половине XX века и первые годы независимости.

Чтобы понять, с какими проблемами сталкивались женщины в обществе, какую роль играла семья и как этнос влиял на социальные нормы, мы расспросили Ирину Игнатенко и Оксану Кись об особенностях украинской традиционной культуры XIX-XX веков.

Ирина Игнатенко — этнолог, ученая, писательница, ведущая рубрики «Гендер в деталях», автор книг «Мужское тело в традиционной культуре украинцев», «Женское тело в традиционной культуре украинцев», «Брачно-семейные отношения в традиционной культуре украинцев» и других.

Оксана Кись — историк и антрополог, доктор исторических наук, старшая научная сотрудница Института народоведения Национальной академии наук Украины, автор книг-монографий «Женщина в традиционной украинской культуре второй половины XIX — начала ХХ века» и «Украинки в ГУЛАГе: выжить значит победить».

Функции семьи и роль женщины в ней

Ирина Игнатенко: В традиционном украинском обществе семья считалась обязательным и важным этапом жизненного цикла. Экономическая независимость, общественный авторитет, социальный престиж, право на наследство, возможность быть равноправным членом общества (для мужчин) и принимать участие в обрядовой жизни (для женщин) — были убедительным основанием для бракосочетания.

Обязательства в семье были четко поделены на женские и мужские. Среди женских: уход за домом и приусадебным участком, переработка сельскохозяйственной продукции, собирательство (ягоды, грибы), промыслы и ремесла (изготовление нитей, полотна), пошив одежды и ее украшение (вышивание, шитье) и другие. Мужчины были привлечены к тяжелой физической работе, которая требовала сложных орудий и устройств, например, работали в поле (пахали, косили). Мужской сферой так же считали строительные работы: починка дома, изгороди, хлева.

Важно отметить, что тех, кто не завел семью, не только считали «опасными», сошедшими с «правильного», «естественного» жизненного пути, но и «опасными» для остальных. Ведь присутствием и участием в важных семейных обрядах (например, рождения и свадьбы) они могли «запрограммировать» других на такую ​​же несчастную судьбу. Человек без брачной пары не принимал участия в жизни общества и считался перестарком или старой девой в любом возрасте.

Традиция ориентировала девушек на ранний брак (15–18 лет), ведь быть замужней означало занимать высшую ступеньку в женской иерархии. Парни в поиске пары были в куда более выгодной позиции: они были мобильными, могли ватагами ходить с одних «вечерниц» на другие в своем селе, а могли и навещать молодежные собрания в других селах.

Девушки должны были занимать пассивную позицию, выбирать непрямые формы заигрывания и привлечения внимания, чтобы не нарушать этикетных норм. Для повышения шансов на замужество в ход шли все способы: демонстрация хозяйственной сноровки во время вечерниц (девушки приносили с собой работу: пряли, вышивали, плели); мастерство в пении и танцах (красивый голос, гибкость и подвижность в танце повышали шансы привлечь брачного партнера); а кроме того, остроумие, шутливость, веселье («красивая, как цветочек, милая, как рыбка, умеет танцевать, да и с казаками шутить», — пелось в народной песни). Были и менее невинные способы — ночевка и телесные контакты (объятия, поцелуи, ласки, но в идеале без половой близости), которые давали основание для возникновения у парня глубокой симпатии; обращение к любовной магии (могла быть коллективной, направленной на группу юношей, «чтобы приходили именно на наши вечеринки», и индивидуальной, применявшейся с целью привлечь или приворожить конкретного парня).

Интимная жизнь вне официального брака остро осуждалась с точки зрения морали. Только деторождение оправдывало и легализировало интимную жизнь супругов в глазах общества. К тому же рождение потомков доказывало сексуальную активность мужчины и фертильность женщины, подтверждая их половую идентичность. Но рождение ребенка в социальной иерархии не было таким определяющим для мужчины, как для женщины. Прежде всего именно на женщину полагались как обязанность стать матерью и продолжить род, так и вина, и ответственность за отсутствие детей.

Занималась детьми чаще всего мать, бабушка, сестра и другие женщины, а вот мужчины, как правило, держались от младенцев подальше. Отстраненность отца от воспитания можно объяснить не столько безразличием, сколько тем, что традиционное патриархальное общество четко делило работу на женскую и мужскую, а нянчить детей было делом исключительно женским.

Матриархальность в украинской культуре

Оксана Кись: Идея равноправия в украинской культуре кажется мне абсурдной — традиционное общество было насквозь патриархальным. Идея матриархата появилась в конце XIX века и была популярна в начале XX века, когда украинские интеллектуалы, историки, народоведы, фольклористы, этнологи пытались осмыслить украинцев и украинок как самостоятельную нацию. Эту идею нужно было обосновать, создать определенный национальный нарратив — доказать, что украинцы являются отдельной от других славян нацией со своими особенностями, традициями и культурой.

Одним из маркеров-различий стало отношение к женщинам, которое действительно выгодно отличалось от отношения к ним россиян или поляков. Теория матриархата в те времена была актуальной и модной, поэтому ей удачно воспользовались историки и этнографы. Но важно не столько сравнить отношение к женщинам у украинцев и россиян, сколько понять, чем отличаются права и возможности наших женщин и мужчин.

Украинская женщина не была ровней мужчине. Единственным исключением с точки зрения права собственности и статуса были вдовы, которые могли владеть имуществом, а также иметь право голоса. Но в браке главой семьи и собственником земли, дома, скота и сельскохозяйственного инвентаря считали именно мужчину.

Правда, в украинской культуре существует понятие материзны — права собственности женщины на имущество, унаследованное по женской линии, которым муж не имел права распоряжаться. Однако размер материзны обычно не был большим — чаще всего она состояла из небольшого участка земли или сундука с дорогими украшениями, лучшей одеждой, высококачественными тканями. Это имущество не определяло благосостояние семьи. Кроме того, женщина могла обладать определенными ресурсами, например распоряжаться деньгами, заработанными с продажи выращенного в огороде, пряжи, молочных продуктов. Но это сравнительно скудные средства. Следовательно, говорить о равенстве имущественных прав в семье нет оснований.

Другим показателем неравенства была уверенность, что женщина не может самостоятельно отвечать за свои поступки. То есть за неподобающее или аморальное поведение жены отвечал супруг, поскольку это он не устерег. Муж также контролировал перемещение жены — без его позволения она не могла пойти, куда заблагорассудится. Женщина также не могла давать показания в суде.

Существовали двойные моральные стандарты женской и мужской сексуальности. Поведение парней не подчинялось моральным ожиданиям, за их сексуальной жизнью никто не следил, ее не осуждали и не контролировали. А к поведению молодой девушки были повышенные требования: если она не сохранила девственность до замужества и это обнаруживали, ее ждало публичное осуждение и печальная судьба покрытки («опозорившей» себя девушки, вынужденной покрывать голову платком или чепцом, как незамужняя, не убирая косы под платок ). Конечно, не всегда все происходило настолько жестоко, как в «Катерине» Тараса Шевченко, но все равно покрытка становилась аутсайдером в обществе. То же касается вопроса насилия.

В конце 1990-х годов во время этнографических экспедиций я говорила со многими женщинами, рожденными в 1905–1910 годы. Они рассказывали не только о своем опыте, но и о своих матерях, тетках, бабушках, сестрах. Эти женщины искренне и откровенно рассказывали о насилии над ними как об обычной части семейной жизни. Мужчина мог не только оскорблять женщину вербально, но и физически наказывать, если она, по его мнению, вела себя ненадлежащим образом или ему что-то не понравилось.

Сложно говорить о гендерном равенстве, когда женщины не могли контролировать свою репродуктивную функцию. Нам с таким упоением рассказывают, что украинская традиция — это многодетная счастливая семья. Но большие семьи — это не следствие сознательного выбора женщины или обоих супругов, а невозможность контрацепции, которую считали грехом, как и прерывание беременности (осуществлялось оно лишь очень травматическим и рискованным способом). Женщины не могли выбирать сколько и когда они хотят иметь детей, или же не иметь детей вовсе.

Постоянное деторождение не приносило большой радости. Фактически большую часть жизни женщина была либо беременна, либо кормила грудью. Декретных отпусков никто не давал, а от сельскохозяйственных работ (представьте, насколько это тяжело физически) беременных и рожениц никто не освобождал. Тело было вымотано беременностью и лактацией, а надо было еще жать, ухаживать за скотом, обрабатывать огороды. Поэтому все эти рассказы о том, что прабабушка родила ребенка, положила его под копной сена и пошла работать — далеко не романтичны. Дети без надлежащего ухода болели и умирали, а женскому здоровью и жизни угрожали кровотечения, отсутствие медицинской помощи и женские болезни. Разве могла женщина, которая ежегодно рожала и при этом непрерывно тяжело работала, чувствовать себя свободной и равной?

Стандарты женской красоты

Ирина Игнатенко: Каноны красоты существовали для молодых девушек, которые должны были успешно выйти замуж; старшему поколению, состоящему в браке, уже не надо было отвечать идеалу.

Непременным атрибутом привлекательности была длинная и толстая коса, которую девушки пытались всячески украсить: вплетали разноцветные ленты, надевали венок из искусственных или живых цветов. Предпочтение отдавалось прежде всего чернявым и русоволосым. Рыжих и светлых считали некрасивыми. Что касается лица, то в многочисленных фольклорных текстах упоминаются как идеальные и желаемые: черные брови, карие глаза, белое лицо с румянцем — они считались украшением как для девушки, так и для юноши. Эталонность таких представлений также раскрывается в распространенных сравнениях девушки с калиной, ружей, ягодкой, яблочком.

Каждодневный тяжелый труд сформировал представление о том что мужчины и женщины должны быть физически сильными. Женщина должна была быть не худой, но и не толстой, потому что в первом случае работать физически будет сложно, а во втором — она будет неуклюжей. Поэтому предпочтение отдавалось девушкам средней полноты, которых характеризовали как пышных, в противовес негативно окрашенным описаниям: «толстуха», «толстая» или «худющая», «чахлая», «тощая», «худосочная».

Важно, что в традиционном обществе нормой является наиболее распространенный образ. Идеалом красоты является антропологический стандарт, а не исключения. Поэтому любые отклонения от стандартной внешности (сросшиеся брови, большие родимые пятна, зеленые глаза), а особенно увечье (хромая, кривая), делали женщину в глазах общества не только некрасивой, но еще и ведьмой (именно такие черты внешности приписывали этим демонологическим персонажам).

Записала Лилия Галка