К 2030 году на Земле будет на 1,2 миллиарда человек больше, чем сейчас. И всем им нужно будет где-то жить, а цены на жилье нисколько не падают – наоборот, оно становится все менее доступным. Мы приближаемся к глобальному жилищному кризису.

Выход есть! Co-living, sharing, co-housing: разные формы совместной, коммунальной жизни взамен сегодняшней обособленной модели, dorm living. Мы должны учиться, пока не поздно, разделять наше жизненное пространство и материальные блага с ближним – таким образом, экономя ресурсы, свои собственные и планеты.

One Shared House 2030: исследование Space 10

На архитектурном фестивале CANactions-2019, недавно прошедшем в Киеве, эта мысль достаточно часто мелькала в докладах спикеров: мы строим слишком много, потребляем слишком много, и пора задуматься, что можно разделить с соседями – к примеру, использовать общий двор, прачечную, или даже по очереди ездить на общем автомобиле.

Но один из докладов был полностью посвящен идее, на порядок более экстремальной, чем общая прачечная – полноформатному коливингу. Полина Бахлакова из Space 10, «лаборатории дизайна и исследований», существующей в Копенгагене при поддержке IKEA, представила их совместный с бюро «Anton & Irene» проект «One Shared House 2030».

Коливинг – формат совместного проживания, в котором несколько не связанных между собой семейными отношениями человек делят общее пространство квартиры: кухню, гостиную, санузел – при этом имея собственные комнаты. Не путать с кохаусингом (cohousing) – формой совместного владения придомовыми территориями, распространившейся в 1960-70-х из Северной Европы, когда несколько частных домовых хозяйств либо жители малоквартирного дома делят друг с другом публичные пространства: сад, детская площадка, библиотека, бассейн и т.д., при этом апартаменты у каждого свои. Далее в тексте пойдет речь именно о коливинге.

«One Shared House 2030» – «исследование в игровой форме, позволяющее понять, какой тип коливинга подойдет лично вам». Оно представляет собой опросник из 21 вопроса, касающегося различных аспектов потенциальной совместной жизни: кого бы вы хотели видеть своими соседями, какие facilities готовы разделить с ними – кухню, интернет, общий сад; какого размера группа была бы для вас комфортной, и т.д. Некоторые вопросы сопровождаются теоретической врезкой: например, о том, что парковочные места занимают до трети всей площади сегодняшних городов, притом, что 95% времени наши автомобили просто стоят без дела. Выбрав свой вариант, вы увидите, как голосовали другие респонденты и сколько процентов разделяют ваше мнение.

В настоящий момент опрос прошло уже более 100 тысяч человек из разных стран мира – если точнее, моя анкета была под номером 116332. На сайте доступны результаты с возможностью детализации по возрастным группам, странам, гендеру и семейному положению. В самом обобщенном виде (все люди всех возрастов из всех стран) анкетируемые:

— предпочитают жить в группах по 4-10 человек;

— хотели бы делиться интернетом, общим садом и рабочим пространством;

— готовы платить за дополнительный сервис;

— не нуждаются в собственной кухне, но хотят иметь личный санузел;

— хотели бы жить в обществе пар и одиноких мужчин и женщин, но не семей с детьми;

— считают основными преимуществами коммунальной жизни возможность разделять расходы и лучше социализироваться.

Жизнь в коммуне, резюмирует Полина, – отличный способ решить сразу несколько проблем: дороговизна жилья, перерасход ресурсов и одиночество в большом городе, особенно для людей старшего возраста. Существует множество вариантов, как сделать эту жизнь еще лучше: например, смарт-технологии и запуск специальных приложений домашнего менеджмента.

Интермедия

Вам знакомо это чувство? Харизматичный спикер вещает со сцены или экрана о чем-то невыразимо прекрасном, чем-то, чего наш измученный мир требует прямо сейчас – но почему-то вместо восторга и желания присоединиться вы ощущаете неприятие, и от этого – собственную отчужденность: что со мной не так?

На презентации One Shared House 2030 это чувство пришло ко мне в полной мере. 100 тысяч человек со всего мира уже хотят жить коммунами – а у меня все еще дергается глаз только от мысли о том, чтобы делить кухню больше чем с одним человеком, да и тому лучше побыть в другой комнате, пока я готовлю.

Наиболее эффективный способ побороть фрустрацию и дискомфорт – деконструкция, поэтому, вернувшись домой с фестиваля, я принялась за изучение темы коливингов. Выяснилось, что ощущение «что-то не так» связано не только с тем, что я консервативная жадина-говядина: есть и другие спорные моменты. У меня возникли…

Вопросы к самой идее:

  • Существуют разные списки стран, население которых растет и будет расти быстрее всего в ближайшие десятилетия. Ни в один из них не входит ни одна европейская страна: практически вся демографическая нагрузка приходится на развивающиеся страны Африки и Азии.

Если коммунальное жилье призвано решить проблему нехватки квадратных метров для миллионов новых людей – то логичным будет и продвигать его в регионах демографического подъема. Стоп, минуточку – я не эксперт по рынку недвижимости Бурунди и Южного Судана, но что-то мне подсказывает, что там люди уже ведут более чем коммунальный образ жизни, гораздо чаще, чем в Европе.

Однако большинство существующих на сегодня коливингов и коливинговых провайдеров (о которых мы расскажем подробно чуть позже) предлагают свои услуги в Европе, Северной и Южной Америках, Японии, Индонезии – где угодно, но только не в той самой двадцатке развивающихся стран с самым быстрорастущим населением. В Африке подобные услуги вы найдете, в лучшем случае, в ЮАР и Марокко, египетском Дахабе – т.е. в более-менее «цивилизованных» краях. Как же так?

  • Резонно будет предположить, что часть возросшего населения перераспределится по другим континентам за счет миграции в страны все той же Европы и Северной Америки. Собственно, риторика «миграция отягощает рынок жилья и повышает цены» уже имеет место – см. Тереза Мэй, 2012 год. По данным European Web Site on Integration, 40-55% мигрантов в возрасте 20-64 лет в Центральной и Юго-Восточной Европе уже живут в условиях скученности и не имеют собственной комнаты (в целом по Европе этот показатель для мигрантов составляет 25%).

При таком раскладе предложение «потесниться» и начать жить коммунами приобретает несколько двусмысленную окраску. С одной стороны, для мигранта, не имеющего никакого личного пространства и столкнувшегося с дискриминацией со стороны сервисов аренды (как каждый десятый выходец Северной Африки в течение последнего года), комната в коливинге – действительно неплохая альтернатива.

С другой – не выльется ли это благое намерение в появление новых гетто, не разовьет ли еще одну ветвь дискриминации? Это мы сейчас не будем задаваться совсем скользкими вопросами – например, что предпочтут так называемые «native-born», «местнорожденные»: «потесниться» – или на ближайших выборах проголосовать за очередных «правых» популистов и ужесточение иммиграционной политики? Рискуем увязнуть.

  • Любые системы подвержены энтропии – постепенному разладу и впадению в хаос, на макро- и микроуровне. Какой элемент на стадии проектирования нужно заложить в коливинговый комплекс, чтобы не допустить деградации в обычную коммуналку? И какой предохранительный механизм требуется со стороны государства, чтобы добровольное коммунальное поселение в определенный момент не стало вынужденным?

Попытки создать всеобщее равенство едва ли могут обернуться чем-то иным, кроме как равнением по нижней планке, и у меня есть опасение, что пропаганда идей коммунальности, попытка сконструировать на их основе новую культурную норму – это как раз игра на понижение.

В СССР людей загоняло в коммуналки тоталитарное государство. В неолиберальных демократиях это может сделать «тоталитарный рынок». Звучит парадоксально? А теперь давайте представим, что арендаторы массово селятся в коммуны, желая сэкономить на отдельном жилье. Два вопроса:

— как называется экономическая закономерность, согласно которой рынок скорее отреагирует на эту тенденцию ростом цен на обособленное жилье, закрепляя его недоступность для обитателей коммуны?

— что может помешать вслед за этим росту цен и на коммуны тоже? Деваться-то будет уже некуда.

Согласившись на общую кухню сегодня, не делаем ли мы первый шаг в сторону Воннегутовского «Завтра, послезавтра и всегда», где американские семьи живут по пятнадцать человек в одной комнате, а старший всеми манипулирует, то и дело переписывая завещание на единственный диван? Конечно, это взгляд с пессимистичного ракурса, окрашенный постсоветской травмой, и все же напомню: первые колхозы тоже были добровольными и воспринимались с энтузиазмом. Итог известен.

  • Индустриальная атомизация жилого пространства – исход из больших родовых домов в отдельные городские квартиры – дала человеку наибольшую автономию и свободу за всю историю. Впервые избавившись от надзора семейной общины, житель меблированных комнат получил возможность распоряжаться собой, своим временем и, в конечном счете, жизнью по собственному усмотрению. Взаимосвязь отдельного проживания и личной свободы становится очевидна, если вспомнить, что вплоть до Первой мировой войны для женщин это считалось неприличным: порядочная девушка, особенно из хорошей семьи, должна была жить либо с родителями, либо с мужем, в крайнем случае – с компаньонкой.

Предложение коммуны снова актуализирует вопрос личной автономии – пускай и не так болезненно и ярко, как это было бы сто лет назад. Сегодня будут затронуты скорее не мелкие повседневные свободы, но более фундаментальные решения. К примеру, репродуктивная реализация: 90% опрошенных One Share House 2030 не готовы жить в одном пространстве с чужими маленькими детьми и подростками.

На стадии обсуждений и визий можно отметить этот факт грустной улыбкой и пойти дальше, но во что это выльется на этапе реализации? Должны ли будут молодые пары, желающие родить ребенка, искать себе новое жилье? Или их соседям придется расширять свою «зону комфорта» и принимать в своей жизни то, к чему они готовы не были? Я лично вхожу в те 90% и точно представляю себе, о чем речь: если я говорю, что не хочу жить в одной квартире с чужим ребенком, то я действительно этого не хочу – извините, но это никак не то же самое что привыкнуть и притерпеться к соседскому попугайчику. Кстати, домашних животных в действующих коливингах не жалуют.

  • В итоге мы неизбежно приходим к вопросу: какую роль жилье вообще играет в нашей социальной жизни, в конструкции идентичности? Что такое Дом в XXI веке? Конечно, он утратил функцию жизнеобеспечения, которая была у земельных наделов и домашних хозяйств до Промышленной революции – теперь можно говорить скорее о функции жизнеподдержания. Может ли он быть средством самоидентификации? Точкой связи с прошлым и опорой для будущего?

Позволено ли современному человеку, помимо утилитарного использования дома, испытывать к нему эмоции? Культивируя отношение к жилью как к череде ничего не значащих, постоянно сменяющих друг друга «ничейных» комнат в разных районах города и уголках мира, не оказываются ли авторы идеи в одной лодке с корпоративными «монстрами», которые, желая выжать из работников максимум, устанавливают в офисах раскладушки и гамаки?

В конце презентации One Shared House 2030 из зала прозвучал еще один важный вопрос: «стоит ли предлагать такие, безусловно, левацкие проекты в глубоко травмированной советским социализмом стране, которой нужно, наоборот, учиться уважать частную собственность?». «К сожалению, у нас нет готового рецепта для Украины» — был ответ.

Впрочем, Украине пока и так никто ничего не предлагает: к сожалению или к счастью, она попала в число регионов, которые не слишком интересуют идеологов коливинга, и к концу этого текста вы, как и я, узнаете – почему.

Вопросы к дизайну исследования…

…Которые я решила сюда не включать, дабы не ударяться в излишнее критиканство – в конце концов, цели разобрать на атомы конкретный проект у меня не стояло, скорее встревожила сама идея, до того в украинском медиа-пространстве особо не звучавшая. Скажу только, что цифра «4-10» как наиболее популярное желаемое число сожителей по коливингу – просто нижний шаг в опроснике, варианта «0-3» не предусмотрено. Более подробно любители прикладной социологии могут ознакомиться с анкетой самостоятельно.

Вопросы к реализации:

Коммуна «Коллонтай» в Амстердаме, где провела детство Ирен Перейра из «Anton & Irene», и которая послужила источником вдохновения для One Shared House 2030, была основана в 1980-х группой женщин-сторонниц левых политических течений, и довольно последовательно воплощала принципы «идеальной коммуны».

Хорошие идеи рано или поздно подвергаются монетизации, и сегодня дело «Коллонтай» продолжает уже риелторский бизнес – если вас вдохновила мысль жить коммуной и экономить на аренде, ждать 2030 года не нужно: европейский и американский рынок достаточно заполнен провайдерами коливинга. Некоторые, к примеру, Coliving.com работают по принципу Airb’n’b и берут комиссию с владельцев коливинговых пространств за размещение гостей – другие же, вроде Medici Living, по большей части предоставляют жилье сами. Последние, кстати, полгода назад получили 1 миллиард евро на развитие.

А теперь давайте посмотрим, какого рода жилье они предлагают, и проверим – действительно ли оно такое доступное? С Medici Living и начнем.

Комнаты Medici Living в Амстердаме (скриншот)

В Амстердаме компания на сегодня предлагает 15 комнат, от 8 до 19 м.кв., от 580 до 750 евро в месяц, с 5-6 соседями в комплекте, в южном районе города. Жилье оборудовано кухонной техникой и принадлежностями, стиральными машинами, беспроводным интернетом и мебелью. Средняя цена за 1 квадратный метр – 70 евро. Также компания берет депозит и плату за вселение (application fee). К сожалению, данные конкретно по Амстердаму не указаны, в немецких городах – Берлин, Франкфурт-на-Майне – это 850 евро депозита и 149 евро вселение.

А если я все-таки хочу отдельную квартиру в южной части Амстердама? Или хотя бы комнату, но не с пятью соседями? Сложно – но можно, смотрим другие ресурсы. Основное предложение – апартаменты по 30-40 м.кв, за 1200-1400 евро в месяц. Если настроить показ сперва самых дешевых вариантов – как это обычно и делают искатели квартир, исключить очевидные аномалии (65 м.кв., 1100 евро, требуется ремонт) и посчитать среднюю стоимость метра – получается… 38 евро, почти в два раза дешевле, чем комнатушки Medici.

ВСТАВКА 2
ВСТАВКА 3
previous arrowprevious arrow
next arrownext arrow

Конечно, в стоимость «коливингов» входят не только восемь квадратных метров, но и общая кухня, гостиная и санузлы. Вот только если посчитать разницу между «рыночной» стоимостью этих комнат и ценой, за которую они сдаются (580 – (8*38) = 276), то получается, что почти половину ренты придется платить за счастье делить плиту и душевую кабинку еще с пятью людьми. Арифметика, беспощадная ты стерва!

Похожая ситуация наблюдается в Берлине. Здесь разброс цен не такой существенный – 30 евро за квадратный метр обычных апартаментов против 37,5 у Medici, но амстердамская тенденция сохраняется – можно найти и дешевле, и лучше. Справедливости ради нужно отметить, что берлинский рынок аренды страдает от перегрузки спросом, и комната в коливинге может стать спасением для тех, кто не успел найти жилье загодя. Положительные отзывы об услугах Medici в основном касаются именно этого момента, тогда как отрицательные говорят о массовом необоснованном удержании депозитов, несоответствии размещенных фото реальности и отсутствии сервиса и ремонта.

previous arrowprevious arrow
Обычные апартаменты в Берлине (скриншот)
Обычные апартаменты в Берлине (скриншот)
 
next arrownext arrow

Впрочем, недавнее исследование CBPE Berlin и Berlin Hyp говорит о том, что разница все-таки есть, просто надо уметь искать: во внутренней части города, в Кройцберге, средняя цена за метр арендованного жилья составляет 13 евро.

Но что мы все о Medici, давайте посмотрим, что предлагают другие коливинги. Вот, например, Coliving.com, Чикаго. Я, кстати, не знала, что там есть район с названием Ukrainian Village.

previous arrowprevious arrow
Коливинги в Чикаго
Обычные апартаменты в Чикаго
 
next arrownext arrow

И снова оказывается, что оптом – не дешевле. Зато с уборкой в общих зонах. Аналогичные результаты показали Сеул и Лондон (на этом моменте контекстная реклама моего браузера окончательно сошла с ума, от зависти).

Получается, что сегодняшние коливинги в массе своей дают что угодно – только не какую-то особенную доступность жилья. Аренда действительно обходится дешевле, если делить ее с кем-то – но только не тогда, когда это условие заранее включили в рыночную модель. Проще говоря: хочется жить коммуной и экономить – найдите обычную квартиру с друзьями и снимите ее. Про какой-то коммьюнити-билдинг в «официальных» коливингах тоже говорить не приходится – в лучшем случае, вы будете жить с соседями примерно одного возраста (некоторые локации задают возрастной диапазон), и уж точно не вам доведется решать, кого заселить в свободную комнату.

Резюме

В самой по себе идее совместной жизни с близкими по духу людьми нет ничего плохого – до тех пор, пока она приходит и воплощается естественным путем. «Пропагандисты» коливинга, идеологического и коммерческого звена, пытаются представить это актом нонконформизма, чем-то из ряда вон – но на самом деле нет ничего особенного в том, чтобы снять квартиру с друзьями, десятки тысяч людей по всему миру делают это без всяких убеждений, исследований и специальных сервисов.

Перекосы возникают – могут возникнуть – когда простая, по сути, идея становится на маркетинговые рельсы и начинает усложняться, обрастать намеренностью и навязанностью. Когда простой бытовой акт пытаются сделать атрибутом идентичности, которую можно продать – ведь крупнейшие бренды в наше время торгуют не товарами, а идентичностью.

То, как рекламируют и продвигают коливинги сейчас – в сущности, изумительный, даже изящный пример того, как под рассказы о всеобщем равенстве и экономии ресурсов пропихнуть на рынок глубоко коммерческую модель, где заботы о благополучии потребителей примерно столько же, сколько у сети фастфуда. Брезгливое восхищение, иначе мои чувства по этому поводу не назвать.

Да, действительно, есть множество людей, чей уровень дохода не позволяет учитывать относительную стоимость квадратного метра и ориентируется только на абсолютную сумму арендной платы – если ты можешь заплатить за месяц только 700 евро, но никак не тысячу – придется снимать комнату, даже если цена квадратного метра завышена. Но провайдеры коливинга будут последними, кто назовет свой продукт «дешевым жильем для бедных» – все законы маркетинга требуют, чтобы человек с низким уровнем дохода как можно дольше не догадывался, что он приобретает именно этот товар только потому, что не может позволить себе что-то более дорогое. Потому и нужна идеология и образ жизни, который можно пропагандировать.

И, конечно, это не решение заявленных проблем перенаселения и нехватки жилья – даже если все европейские хипстеры сразу начнут снимать квартиры вместе, это, увы, ничем не поможет обитателям афганских трущоб. Безусловно, предлагать «потесниться» куда легче, чем отстаивать право афганских женщин на личную свободу, образование, безопасный секс и какую-либо альтернативу ранним бракам и многодетности.

Украину, впрочем, с коливингами пока трогать никто не будет – не те рыночные условия, восьмиметровую комнатку за 400 евро никто не снимет, даже в Киеве. Мы в этом плане находимся в по-своему уникальной ситуации – страна все еще слишком бедна, чтобы интересовать кровожадных капиталистов, но при этом уже достаточно развита, чтобы обеспечивать более-менее сносные по кровожадно-капиталистическим меркам условия – по крайней мере, в больших городах. Предлагаю наслаждаться моментом – он вряд ли продлится долго.

А главным вопросом в этой истории лично для меня все-таки остается сакральность и символизм Дома. Какую часть он занимает в нашем сознании, какую роль играет в формировании нашей личности? Стоит ли отчуждать его от себя, сводить к чисто утилитарному объекту, как кастрюлю или рожок для обуви? Или все-таки он имеет право быть чем-то любимым, личным, наполняться нашими собственными эмоциями и смыслами, становиться библиотекой воспоминаний и ежедневного бытописания?

Решать вам.

Текст: Евгения Селезнева

Иллюстрации: Елена Зублевич