Рассмотрим, как соотносятся и влияют друг на друга тело и его окружение, как тело чувствует себя в пространстве и помогает нам получать совокупность опытов.

Проблема многозначительности понятий

О теле можно говорить в разных контекстах — как о живом организме (органы, части тела, движение крови), о телах других людей (которые могут двигаться в зависимости от желаний и намерений, взаимодействовать с другими) и о моем теле (благодаря которому я понимаю, что другие тоже что-то чувствуют). Наконец, о теле как о физическом объекте с весом, скоростью и определенным занимаемым пространством. Стоп. Какое именно пространство? Ведь оно разное: математическое, физическое, географическое и другие. Существует ли пространство и существует ли тело, которые можно было бы разделить на все эти специфические темы? Существует ли пространство как таковое и существует ли тело как таковое?

Существует. Это мое пространство, это ваше пространство, это мое тело, это ваше тело. Давайте на них посмотрим.

Странно, но я не вижу собственного тела. Я вижу конечности — руки, ноги. Они двигаются неким образом, зависимо или не зависимо от моих желаний. Я чувствую собственное дыхание и, если прислушаться, то чувствую сердцебиение; я могу переживать боль в какой-то части тела. Тело не дано мне в непосредственном опыте видения, тем не менее, даже без зеркала или фотографии, на которой я запечатлена, здесь и сейчас я осознаю, что у меня есть спина, щеки, темя. Я вижу тела других и экстраполирую увиденное на себя.

Как быть с одеждой — это тоже мое тело? А буквы, появляющееся на экране в зависимости от движений моих пальцев, — пишет мое тело или я? А где тут пространство? Пространство гугл-документа или комнаты, в которой я сижу с ноутбуком?

Мы привыкли использовать понятия со множествами синонимических рядов, не обращая внимания на значения слов в конкретных случаях. Когда я говорю о себе и о своем теле, почему я разделяю их? Почему я именую пространством такие разные, не соприкасающееся друг с другом вещи? Почему я вообще способна мыслить о пространстве?

Благодаря своему телу. Я — пространственная. Вы — пространственные. Пространство открыто нам, а мы — ему.

Тело как возможность вовлечения в значимый мир

С самого начала наши вопросы были направлены не туда. Мы исходили из того, что уже знаем, но не спрашивали, почему мы это знаем и почему воспринимаем именно так, а не иначе.

Давайте с самого сначала. Я сижу в комнате. Рядом — ноутбук, телефон, вода и кофе в стаканах, стоящих на столе. Слева лежат подушки, а справа стоит книжная полка. За окном раздается грохот машин, а по диагонали слева песню завел холодильник. Я знаю, что за дверью коридор, а за каких-то полчаса я могу доехать от дома до своего любимого парка. Я могу представить, что я сижу на траве где-то около озера в Берлине, представить шелест листьев и пение птиц в Голосеевском лесу. Я могу представить, как беру стакан с водой, и представить, насколько далеко мне надо тянуться, чтобы его достать. Я могу вспомнить запах свежих помидоров с бабушкиного огорода, их вкус, как и вкус холодного пива на набережной Праги летним жарким вечером.

О чем все эти истории моего сейчас, моего представления и памяти? О пространстве и теле. О чем они говорят? О возможности и значении, об отношениях и взаимосвязях, о приближении и удалении, о локализации и движении.

Мы живем в значимом мире. Та актуализация опыта, которая сейчас, исходя из определенного контекста и ситуации выражает вам свое мнение, и которую по привычке автор статьи называет «я». Каждый, кто сейчас с телефона или ноутбука читает этот текст. И даже те, кто ни о вас, ни обо мне ничего не знают.

Мой стакан на столе — это мой стакан на столе. Грохот машин за окном — это грохот машин на улице Максимовича, водители едут по размеченному асфальту и, вероятно, слушают радио или музыку. Все это схватывается и помещается в мою возможность обдумать грохот за окном. То есть я не могу помыслить что-то, без того, чтобы к нему не добавить определенный контекст.

Окружение и место. Оппозиции «здесь» и «там»

Окружение — пространственный термин. Что может быть окружением? Локация, место. Сейчас неуместно проговаривать различие между локацией и местом (но имейте в виду, что она существует). Далее мы приходим к месту и окружению. А еще к тому, что все вокруг имеет значения, в том числе лично для каждого. У нас есть определенный спектр видения и наслоения значений, выбора значений среди заданного диапазона.

Как мы выбираем? Кто или что включает нас в наблюдение ансамбля значений и выбора того, каким образом их структурировать и составлять из них некий текст/представление/ ощущение того, что мы называем миром или реальной ситуацией, в которой живем?

Наш доступ к пестрящему значениями миру — это наше тело. Оно — первая точка, из которой исходят остальные. Оно — первое место, которое имеет свое окружение. Оно — затемненный зрительный зал театра, а на сцене происходит что-то, что мы именуем жизнью, совокупностью опытов.

Только потому, что я могу быть «где-то», я могу представить, как что-то другое тоже может быть «где-то». Поскольку мое «где-то» для меня — это «здесь», то все остальное — «там». Благодаря телесному способу существования и своей пространственности, все «там» определенным образом схватываются мной, существуют со мной в определенных отношениях, имеют для меня значения.

От мира значений к абстрактному пространству науки

Этот стакан с водой не стоял бы на столе, если бы я не имела представления и непосредственного опытного переживания «стоять» и «на». Для стакана не существует стола, для него не существует воды, стакан не существует в ансамбле значений. Только я как интерпретирующее телесное и пространственное существо владею таким способом бытия, в котором имеется это разделение на отдельные составные — «нечто», сосуществующее и имеющее отношение к чему-то иному. Машины грохочут за окном, они не «здесь» и не в каком-то неопределенном пространстве, они — «за окном».

Когда мы говорим «сверху», то представляем потолок, другой этаж, крышу или небо. Мы не представляем стрелочку и абстрактную ось OZ. Когда говорим «утро», можем мыслить о том, где расположено солнце. Потому, что утро — это о нашей опытной локализации значимых вещей. Потому, что вечером солнце будет уже не там, а ночью о солнце и речи быть не может.

У солнца тоже есть свое «здесь», мы локализуем его на небе, хотя физики бы нас за такое понимание расположения солнца не похвалили. Каждая вещь для нас имеет определенный спектр возможных «куда», раскрывающих перед нами ее окружения. Лучше всего мы это замечаем, когда не находим определенную вещь в том месте, где она должна быть. Для нас вещи имеют место, обусловленное нашими представлениями о возможностях их применения.

Отсутствие лучше всего иллюстрирует эту относительность касательно нашего опыта существования мест. «Я не могу найти ключи на их месте». А значит, оно существовало. Хотя для ключей как определенного металлического предмета место не требуется и не мыслится. Более того, у каждого человека собственные «места для ключей»: им может быть набор из кармана куртки, сумки и полочки на шкафу или крючок у двери и ключница.

В каждом таком моменте вещь не может мыслиться отдельно от других, она всегда сосуществует с тем, что оформляет и дифференцирует ее место. Когда вещи нет на месте, мы видим лишь окруженную пустоту. И именно окружение указывает нам на отсутствие чего-то. Мы ищем или ожидаем увидеть эту вещь где-то. Когда мы берем книгу с полки — если стать очень придирчивыми и проследить, что фоново происходит в наших мыслях —, мы обдумываем возможности ее применения. Мы берем книгу с ее непосредственной локации и придумываем, куда бы ее по-местить. Сама возможность по-мещения чего-то говорит о соотношении границ вещей, об окружении, в котором эти вещи существуют, об их значении, задающем возможности их применения. Это также говорит о свободном пространстве, которое раскрывается, когда мы мыслим о том, «куда поместить что-то».

Пространство — это не контейнер, который можем заполнить чем-то до отказа. Пространство — это не единственная масса всех возможных объектов мира, которые при соприкосновении друг с другом образуют нечто вроде мирового желе, где каждое движение одного предмета провоцирует движение остальных. Пространство не равняется газ + твердые + жидкие тела, которые склеились и как-то сосуществуют. Это возможности и отношения.

Пространство науки — не первичное пространство, в которое мы попадаем, это продукт универсализации непосредственного опыта какого-то древнего «я» (многих, не одного). Именно для того, чтобы мы с вами имели о чем говорить, могли понимать друг друга, мы и должны иметь обобщение опытов. Они и есть нашей культурой, предоставляя нам сетку координат (ой, еще один пространственный термин) того, как действовать в этом мире. Она исходит из нашего интерпретирующего бытия в ансамбле значений.

Представим себе людей времен, когда не было ни книг, ни интернета, ни вообще письменности. Их мир ограничивался тем, что они могли увидеть и как далеко они могли зайти. Например, они хотят передать потомкам знания о мире, о том, что они успели узнать за свою короткую жизнь. Что они сделают? Нарисуют карту. Но из нее мы не узнаем, что каждый из маршрутов означал для того, кто ее создавал. Карта не расскажет о том, что вот в этом лесу ее составитель впервые убил мамонта (за любые ошибки относительно мест обитания мамонтов и эволюционных периодов извините, мы говорим фигурально, без привязки к археологии).

Схема пожарной эвакуации в школе тоже никогда не передаст аромат булочки с корицей, обожаемой ученицей 9-А класса, или не укажет именно те ступени, где ученик 8-Б впервые встретил любовь. Схема парка не покажет мои или ваши маршруты в нем, потому что это генерализация. Она происходит из непосредственного опыта тех, кто тут ходил, переживал, видел.

Я как место. Сцена столкновения и взаимодействия тела с пространством

То есть первично пространство —это то, что является самым значимым для нас, а уже потом это пространство науки. О чем оно нам говорит, кроме того, что мы можем генерализировать его и сделать научным?

В соотношении с нашим пространственным телом, пространство дает нам координаты (мы мыслим всеми этими слева, внизу, вверху, справа), понимание расстояния (далеко или близко), чувство пустоты и наполненности, оно говорит нам об отсутствии. А еще, что самое страшное, позволяет ощутить возможности. И речь ведь не только о том, что, беря книгу с полки, я освобождаю пространство для возможностей ее локализации, или, что, когда иду по улице, получаю некоторые разрешения, «куда я вольна пойти».

Пространство — не только физическое (вы же помните о мире значений, в котором мы живем). Если бы наше пространство и тело основывались исключительно на физических характеристиках или исключительно на нашем восприятии собственного тела как биологического организма или физического объекта, мы бы имели левый и правый миры. Но вот именно таких вещей в мире не так много — обувь, некоторая одежда, руль автомобиля. Ведь на самом деле разговор наш о взаимодействии пространственного тела и пространства.

И тут, как ни странно, первичным является место. Это точка встречи, это «вот», с которого мы каждый раз начинаем что-либо. Это что-то, вмещающее в себя окруженность, поскольку определить его как место позволяет лишь только что-то иное, чего нет «в этом месте». И вот представляем наше тело, окруженное физическими объектами. Но суть в структуре — «тут» и «там». Представьте человека, впервые находящего себя — он открывает глаза, чувствует свое тело и вот эту «пространственность» и «что-то, что существует за глазами», ведь мы всегда осознаем, что за нашей головой / спиной мир не заканчивается, а продолжает существовать.

Так вот, этот человек получает спектр возможностей «подумать о». Его «тут» (место) и «там» (окружение) переводятся в «я» — «другие люди», «единичность» — «множество», «А» — «не-А». Я как место — это всегда определенный способ принятия и переживания. Каждый «на моем месте» будет видеть окружение иначе. То же со стаканом воды, который может быть совсем не обозначенным в процессе созерцания и описания окружения. Когда у другого человека нет намерения пить воду, он может увидеть кошелек или очки (к сожалению, я описываю комнату, которую вы не видите, но докладываю — кроме кофе и воды, у меня на столе еще лежат наушники, ключи, очки, кошелек).

То есть место — это всегда определенная данность и заданность, но оно не определяет все вокруг, ибо то, что окружает, тоже является некоторой данностью, определенным спектром того, что уже в наличии. И вот то, каким образом эти две данности сталкиваются, и формирует ситуацию переживания «вот», этого столкновения, взаимодействия, отношения, в которых всплывает мой особенный опыт о том, как быть, чувствовать, мыслить и переживать. А пространство — это возможности, которые раскрываются в этом столкновении.

Проблема возможностей пространства в том, что их очень трудно обозначить и невозможно определить заранее. Особенно, когда это не определенное ритуально-периодически определенное пространство. Здесь нам бы подошло сравнение пространства города и пространства дома. Но мы вернемся к раскрытию этих вопросов в следующий раз.

Итоги и планы

Итак, тело не определяет все вокруг, и наоборот — все вокруг тела не определяет его. В контексте понимания мира как нашего переживания совокупности значимых опытов, целесообразно говорить о месте и окружении. Тело — моя возможность иметь место. Это место — затемненный зрительный зал в театре. Но не аудитория определяет, что будет происходить на сцене (окружение), она лишь выбирает, куда ей смотреть. В столкновении направленности взгляда с игрой на сцене и образуется наш опыт, из которого мы потом составляем истории, которые затем сможем генерализировать и передавать как координаты другим.

В одной статье невозможно описать и обозначить все возможности разговоров о теле и пространстве. Тело вообще практически невозможно истолковать и обстоятельно проговорить. Оно же ближайшее к нам, вот оно, слушает стук клавиш, смотрит на буквы на экране, хочет выпить воды или лечь спать. И оно же чувствует еще массу вещей, оно же расширяется до пределов гостиной, а затем до той набережной в Праге, где я когда-то летом пила холодное пиво.

Я бы хотела рассказать культурную историю тела, хотела бы описать, почему возможности пространства пугали некоторых философов, почему пугает пространство дома и что с ним случилось во время карантина, почему мы до сих пор мыслим все наши «я», «сознания» и «души» как отделенные от тел. Поэтому давайте договоримся встретится в этом же месте позже и проговорить все эти темы. Если до этого времени в моем окружении появятся (приблизятся ко мне) критика на тезисы этого текста — с радостью приму ее попробую отреагировать.

Автор: Екатерина Моцарт

Иллюстрации: Елена Зублевич